- Ты ложись, поспи, – Кадай снял с
себя плащ, предлагая Ленгмару укрыться. – Завтра пойдем пешком.
Нужны будут силы.
- А ты?
- А я немного поколдую.
Маг подошел к израненному дереву и
взялся за надломленную ветку. Лечить дерево? Нет, это уже было
вообще за гранью понимания Ленгмара. Он с сомнением следил за
манипуляциями Кадая, но усталость взяла свое, и юноша вскоре
уснул.
Снилось ему что-то хорошее. Несмотря
на все тяготы прошедшего в полете дня. Несмотря на травмы. Он не
помнил, что именно, но это определенно было так. Иначе откуда это
ощущение тепла в районе груди?
Ленгмар перевернулся на другой бок.
Уставшее сознание отметило, что вокруг по-прежнему темно, хотя
восточный край неба уже и окрасился алым. Значит можно еще поспать.
Но это тепло в районе груди… Он приоткрыл один глаз и заглянул за
пазуху. Крылья Ветров источали ровное голубое свечение. Ленгмар
оглянулся, выискивая глазами хараксу и Кадая.
Маг так и не ложился спать. Он
по-прежнему колдовал, на этот раз чуть в стороне от дерева. Юноша
закутался в плащ и побрел смотреть, чем именно тот занят.
При ближайшем рассмотрении харакса
была в идеальном состоянии. В темноте, конечно, много не
разглядишь, но, по крайней мере, оба крыла теперь были на месте.
Кадай же сидел на земле, поджав под себя ноги, с закрытыми глазами
и шарил рукой в траве.
- Потерял чего? – Ленгмар понимал,
что спрашивает глупость. Ведь свет кинжала явно указывал, что эти
манипуляции – магия стихий.
- Нет, - Ответил Кадай, не открывая
глаз и не прекращая движений. – Воду призываю.
Воду? Ленгмар присел рядом и тут
из-под пальцев Кадая вдруг забил родничок. Вода, теряясь в траве,
побежала вниз по склону.
- Ну, теперь можно и поспать.
Маг, не обращая внимания на сырость и
прохладу, разлегся на ровном клочке травы. Закинул руки за голову и
уставился в звездное небо. На этот раз он улыбался не напряженно, а
мечтательно и немного устало.
Крылья Ветров тоже угасли. Ленгмар немного понаблюдал как
созданный магией источник насыщает влагой землю и тоже пошел
досыпать. А в голове крутилась мысль, что ложбинка, куда стекала
вода, уже через седмицу превратится в настоящее озеро.
Проклятый золотой кругляш до боли
врезался в ладонь, а Крэйвен продолжал бесцельно пялиться в окно.
Там царило привычное для Оскахины оживление, но его мысли занимало
совсем другое. Мариса ушла…