Примечание к части
Автор помнит тезис "Гоблины не вмешиваются в дела волшебников",
но стоит помнить, что гоблин - как любой финансист, не упустит
своей выгоды) Приятного чтения.
Август буквально пролетел. За чтением и подготовкой к отъезду я
едва успевал отмечать проходящие дни в календаре. Благодаря книгам
по устройству и истории магического мира, я уже успел заочно этот
мир возненавидеть.
Взять хотя бы то, что в Хогвартсе не работает электричество.
Совсем. Даже освещение обеспечивается с помощью факелов и свечей.
Но это было полбеды. В одной из книг мне попалось изображение
самого Хогвартса. Внимательно рассмотрев замок, я звучно ударился
лбом об стол. ОПЯТЬ!
В моей теперь уже прошлой жизни магов не особо любили.
Сегодняшнее положение, волшебная больница и министерство магии –
разительный контраст по сравнению с тем, что творилось во времена
Инквизиции. И провинившихся или просто неугодных мастеров
волшебного искусства держали как раз в таких типовых замках, как
Хогвартс. Показательно казнили или пытали в огромных каменных залах
на потеху местным лордам и их вассалам. На этом фоне сожжение на
костре просто проявление милосердия.
Мне повезло попасть в число неугодных за изыскания в области
магии крови. Кстати, в этом мире данный раздел магии тоже под
запретом. Проверку насколько эффективно тут будут работать мои
знания, я отложил на потом, чтобы зря не будоражить общественность.
Воспоминания о сырых подземельях, укусах крыс и плети, которой меня
наравне с другими узниками охаживал тюремщик, до сих пор
периодически мелькали в сознании.
А теперь мне придется жить в замке. ЖИТЬ! Целый год. Без права
уехать хотя бы на выходные. С третьего курса ученики имели право
ходить в Хогсмид, волшебную деревню поблизости, но это слабо меня
утешало. В тот день за ужином я мрачно гонял по тарелке рис с
овощами, размышляя, как мне продержаться год в гребанном замке.
Создатель, ну почему, почему Основатели были такими тугодумами и
устроили школу в гребанной крепости Инквизиции?! Я понимаю, времена
были тяжелыми, и волшебникам нужно было убежище от маглов, но
неужели нельзя было додуматься до чего-нибудь другого?!
Мое состояние заметила тетя. И спросила на свою голову, почему я
такой мрачный. Дадли и Вернон опасливо на меня поглядывали. После
того, как я взмахом руки вышвырнул кузена из своей комнаты на
чистых рефлексах, они меня боялись. У нас сложилось нечто вроде
вооруженного нейтралитета. А с тетей Петуньей мы периодически
разговаривали. Я ей помогал по дому и давал читать несколько книг.
Тетя не только боялась, но и интересовалась волшебным миром. Не
знаю, что произошло с ней в прошлом, но это никак не мешало мне
делиться некоторыми сведениями. В итоге наши отношения можно
назвать, если не теплыми, то хотя бы приятельскими.