После этой атаки Тиэль просто замер. Три тысячи миров разом
оказались опустошены. Все бесчисленные армии ангелов и демонов,
объединившихся против Древнего Бога были уничтожены.
Я смотрел на Тиэля, но сон не развивался. Он замер, будто
застыв. Но это была иллюзия... Я вдруг понял, что в
действительности замер один лишь Тиэль. Остальной же мир продолжал
своё движение. В одночасье раздался шум бесконечных рек полившейся
крови.
- Почему ты не двигаешься? - неожиданно для самого себя спросил
я у Тиэля. И он вздрогнул, найдя глазами меня, словно впервые
увидев.
- Потому что испытываю сожаление - ответил он, спустя, казалось,
вечность.
- Сожаление о содеянном?
Тиэль медленно покачал отрицательно головой.
- Я сожалею о том, чего лишился.
- Что же это?
Он взглянул на меня, потом обвёл глазами поле недавнего боя.
Сделав глубокий вздох, Древний Бог присел на появившийся из-под
земли чёрный железный трон. Мне казалось, что я уже никогда не
получу ответа на свой вопрос, но Тиэль заговорил вновь:
- Я лишился радости битвы. Это сражение было последним и самым
лучшим, но оно действительно последнее. Мне уже никогда не
превзойти этого боя, не повторить этих эмоций. Радость боя угасла
во мне, и я знал, что этот бой будет последним.
- Неужели ты больше совсем никогда не испытаешь радости?
- Посмотри на моё тело.
Тиэль развёл руки и только сейчас я заметил, что его оголённый
торс полностью покрыт татуировками.
- Каждая татуировка - это плата за силу. Каждая татуировка - это
жертва. Я пожертвовал всем и даже каждым из чувств. Оставалось одно
последнее ощущение - радость от битвы, но и оно теперь закончилось.
Я больше никогда ничего не почувствую в этой жизни.
- Но ты ведь можешь умереть? - почему-то мне хотелось помочь
этому безумному древнему божеству. - А когда возродишься, то будешь
чист от любых проклятий и открыт любым чувствам?
Тиэль улыбнулся. Так улыбается отец, которому малолетний сын
советует детский выход из серьезной взрослой проблемы. Он покачал
головой:
- Мне отказано в доступе в чертоги смерти. По своей же глупости,
стремясь к силе и неуязвимости, я лишился всех способов
умереть.
- Значит, вечная жизнь, лишённая каких-либо чувств? Это слишком
грустно.
- Наверное грустно, - Пожал он плечами. - Грусти я ведь тоже
теперь не чувствую.
- И что ты будешь делать? Неужели нет никакого выхода?