- Послушай, Серафим, - окликнул я своего мастера сабельного боя,
- а ты в театре бывал?
- Бывал, Василий Иванович, конечно, бывал, - охотно отозвался
казак, вытирая потный лоб полотенцем. - Вот не далее как на прошлой
неделе с одной барышней ходил. Ох, и хороша же девка, просто огонь!
Я ее и так и эдак, а она, главное, не ломается, сама мне навстречу
и губами тянется, пока никто не видит. А целуется так, словно душу
высасывает, - и он мечтательно улыбнулся.
- Все никак не женишься? – поддел я его.
- А зачем? Я себе жену найду, когда на родину вернусь. Вот скоро
год как я у вас, наш договор закончится, так я и уеду.
- А если я предложу тебе еще остаться?
- Гм, ну тогда не знаю, Василий Иванович. Тогда может быть, мне
здесь придется семьей обзаводиться. А вдруг я здесь женюсь на
городской барышне, а потом вы меня выгоните, что я делать буду? Ко
мне на родину она не согласится поехать, она же там ничего делать
не умеет. Одно слово – городская, столичная. А я здесь руки ни к
чему приложить не смогу. Я же, кроме как шашкой махать, да
хозяйство со скотиной держать ничего и не умею. Что мне здесь в
городе делать? Только в лихие люди подаваться, а я так не хочу.
Не-е, Василий Иванович, жениться я здесь не буду. Неподходящие
здесь для этого девоньки.
- А если в актеры тебе податься? – забросил я удочку.
Серафим хохотнул.
- Да уж, это было бы забавно. Вот бы хутор меня засмеял, потом
хоть на глаза не показывайся. Да и какой из меня актер? Этому
учиться надо.
- Да ладно, Серафим, не прибедняйся. Уж тебе-то учиться точно не
надо. Вон, анекдоты травишь так, что ухахатайка на всех нападает.
Нет, Серафим, ты не прав. У тебя явный актерский талант. Надо тебе
идти дальше в этом направлении.
Я не врал. Мой казак действительно был талантлив. Он был
отличным собеседником, анекдоты и рассказы его конек. Банальную
историю мог пересказать так, что хоть за перо берись и записывай. А
уж как он передавал мимику и интонации персонажей вообще отдельная
песня.
Мои слова польстили казаку. Он, похоже, слегка смутился.
- Эх, Василий Иванович, - мечтательно проговорил он, – ваши
слова бы да богу в уши. Да только кто меня возьмет? У меня ни
чинов, ни имени. Прогонят меня в три шеи еще с порога. Таких как я
тысячи по России.
Договорить мы не успели. С громким скрипом распахнулась тяжелая
дверь, и в комнату вошел Миха. Задумчивый, со свернутой газетой в
руках. Кивком поздоровался с Серафимом, присел на лавку и положил
нога на ногу. Серафим, шестым чувством почувствовав, что он здесь
лишний, быстро, но с достоинством покинул помещение. А проходя мимо
моего друга, обронил: