Он бы и дальше стал нас уговаривать, склонять к следующему
ребенку, но я тоже считал, что он очень уж торопится. Маринке хотя
бы в норму придти надо. Но, если по-честному, то я понимал Ильича.
Очень уж ему не нравились эмансипированные закидоны родной дочери и
он всерьез полагал, что малые детки и забота о них выбьют у Маринки
всю дурь. Считал, что это поможет ей измениться. Но я-то знал, что
это не так. Моя супруга, хоть и смягчилась чуть-чуть, но это было
временно. Уже вскоре после родов она мне сообщила, что не желает
сидеть дома в четырех стенах, а хочет заняться каким-нибудь делом.
И сообщила она мне это таким тоном, что мне стало понятно – ее
остановит только локомотив.
Вечером того же дня ко мне в кабинет, где я сидел и читал в
тихом уединении докладные записки, зашел Савва. Уже хмельной, с
красной рожей и слегка покачиваясь. Распахнул бесцеремонно дверь,
ввалился в комнату.
- А-а, Иваныч, вот ты где. А я тебя ищу, - заявил он, проходя к
свободному креслу. Ухнул в него, едва не сломав, и блаженно вытянул
ноги в сапогах.
Я отложил бумаги в сторону.
- Отдыхаешь? – риторически спросил я.
- Ага, - ответил он и, наклонившись, стал с кряхтением стягивать
с себя узкие сапоги. Отбросил их за кресло, распустил вонючие
портянки и блаженно вытянул свои ходули, пошевеливая потными
пальцами. Я лишь прикрыл глаза, гася в себе раздражение. Только
встал и распахнул окно, впуская жаркий уличный воздух.
- А ты разве в баню не идешь? – спросил я его.
- Да что я бань что ли не видел? – возразил он. – Да и не
грязный я, в субботу парился. А вот в душик бы твой сходил, это да.
Мне батя много о нем рассказывал. Говорит чудная вещь. А еще
ретирадная твоя мне очень понравилась. Дернешь за цепочку и все
уплывает куда-то. Интересно.
- Ну, так сходи, прими душ. Попробуй, какого это.
Мне было неприятно с ним общаться. Слишком уж мы с ним
различались. Вибрировали на разных частотах, если можно так
сказать. Савва был нагл и напорист, шел напролом и не замечал
препятствий. Мог без лишних сожалений подвинуть другого человека,
не обращая внимания на то, что причинил тому некий вред. Со мной он
общался так, словно я ему что-то должен. Все время со мной на
понтах, все время пытается мне что-то доказать. Вроде мужику за
тридцать лет, а ведет себя как подросток. Вот и сейчас,
развалившись в кресле и шевеля вонючими пальцами, он нисколько не
заботился о том, что мне это просто неприятно. Не нравилось мне
нюхать его ноги. Зато вот с братом его, с Дмитрием, у нас наоборот
сложились вполне себе дружеские отношения. Тот был не таким наглым
и бесцеремонным. Умел слушать внимательно, входил в положение
человека. Полная противоположность Савве. И мы с ним быстро нашли
общий язык.