И он замолчал, ожидая праведного гнева. И он не заставил себя
ждать. Всех троих до глубины души возмутили Мишкины слова.
Мендельсон покраснел, Попов замер с открытым ртом, а Моллер вскочил
и, негодующе взмахнув руками, воскликнул:
- Да что вы такое говорите! Да как же вы можете!
- Могу, Андрей Григорьевич, могу, - твердо ответил Мишка и
посмотрел на меня. Я, честно признаться, тоже не ожидал такого
поворота и потому смотрел на друга более чем удивленно.
- Это вы что же предлагаете крестьянским бабам меньше рожать? Да
у них же так принято, у них так заведено с давних времен. Вся
деревня только на детях и держится. Да и как вы предлагаете это
сделать? Отбирать у баб младенцев или же оскоплять мужиков? А на
вилы за такие слова не желаете сходить?
Мишка успокаивающе поднял руки. Дождался спада гневного
возбуждения и, усаживая Моллера на свое место, продолжил:
- Я вас понимаю, это звучит кощунственно. Но послушайте меня
дальше и вы все поймете. Мне самому нелегко далось осознание
данного факта, но все же. Вот скажите мне, сколько детей принято
иметь в городских семьях? Два, три, реже четыре. А сколько в
деревнях? Я встречал семьи с десятью детьми, с двенадцатью. А у
казаков насколько большие семьи вы знаете? Нет? А у них, между
прочим, чаще всего по три ребенка и редко когда бывает больше. Хотя
вроде бы тоже с земли живут и за животиной также ухаживают. А
знаете, почему такая разница? Ни за что не догадаетесь.
Все молчали. У них не было предположений. Только Мендельсон,
негромко высказался:
- Крестьянам дети нужды для обработки земли?
- А казакам тогда почему не нужны? – мгновенно парировал Мишка.
– Нет, дело в другом, дорогой Яков. Тут вся загвоздка как раз в
способе распределения земли в общинах. Чем больше у тебя едоков,
тем на больший кусок ты можешь претендовать и вот, тебе уже
нарезают дополнительный кусочек землицы от надела соседа. А сосед
не дурак, на будущий год рожает своего едока и землица опять
делится. И так с каждым разом. И это замкнутый круг. И вместо того
чтобы просто работать на земле и кормить себя, жену и троих детей,
крестьянин ездит по своим полоскам и корячится на них чтобы
прокормить десяток своих отпрысков. А в итоге получается, что и сил
он прилагает больше, а на рот выходит меньше. Парадокс.
Мужики молчали. Молчал и я. На самом деле, о таком я даже не
задумывался. Да, знал, что у крестьян многочисленные семьи, знал о
проблеме чересполосицы, но о причинах даже не приходило в голову
подумать. Хотя и смертность детская была высокая, а все равно детей
у крестьян было очень много. Чем очень гордились горожане-русофилы,
в жизни не бывавшие в настоящей деревне. Вот мол, человек русский –
вопреки всему размножается, не берет его ни голод, ни мор, ни
другие трудности – заселяет земли необъятные. Плодится и
размножается.