***
…Хвост был длинный, почти вдвое длиннее тела. Листья под лапами хрустели от первого мороза. Одежды не было. Зато шерсть была густая и лоснящаяся. Судя по всему, внешне он теперь выглядел как гигантская крыса, килограммов на пятьдесят. Василий огляделся. Коробочки нигде не было видно. И тут один из дальних утёсов зашевелился, вытянул хобот и пошел в его направлении, открыв широкую, полную зубов-кинжалов пасть, в которой болтался красный раздвоенный язык. Повинуясь внезапно возникшему инстинкту, Василий плюхнулся на землю, притворившись мёртвым. И скорее ощутил, чем услышал, как под ним хрустнуло что-то твёрдое.
***
– Да я на вашу дрянную контору в суд подам! Гори он огнём, такой тайм-менеджмент! Забирайте свою игрушку и развлекайтесь сами! Ей-Богу, проще работу найти нормальную! Где не будет придурочного начальства, нереальных сроков и безмозглых девок в качестве коллег!
– Ну вот, молодой человек, а говорите – обманули. Сколько бы Вы ещё раздумывали над этим очевидным решением, если бы не наша небольшая помощь? А сейчас Вы наконец перестанете считать себя виноватым в чужой дури, прекратите комплексовать, начнёте искать себе подходящую работу – и рано или поздно найдёте. Думаю, и с девушками у Вас пойдёт теперь полегче, а? – И он как-то слишком уж заговорщически подмигнул. – Так что никакого обмана. А теперь извините, у меня сегодня короткий рабочий день – как-никак пятница, завтра Шаббат. Таки да, молодой человек, а что Вы думали? Разве стали бы Вы покупать этот приборчик у человека по имени Мордехай Цигельцайт? А вот Попандос Хронопуло – совсем же другое дело, верно? Так что будьте здоровы, и всяческих Вам успехов.
Перейдя на противоположную сторону улицы, Василий остановился и оглянулся. Всё выглядело как и прежде: оранжево-красный свет диковинного фонаря, стальная урна в форме голодного пингвина, крыльцо со ступеньками, витрина обувного магазина, в которой переливчато сияла громадная туфелька на шпильке. И ровная поверхность свежеоштукатуренной стены слева от нее.
Трамвай медленно, словно из последних сил, тащился по узким улочкам старого города. «Тащиться» – неподходящее слово, подумал я, мысленно зачёркивая его красным крест-накрест. От него пахнет благовониями, кальяном и дельта-9-тетрагидроканнабинолом. И вообще, тащатся обычно по паркету. Или по персидским коврам. Но не по раскалённым рельсам, вмурованным в антрацитово-чёрную брусчатку. По ним можно только влачиться. И трамвай влачился.