– Мне нужно вам вот это показать, – сказал он, и вынул медальон из-под рубашки.
Рука лекаря, державшая иглу, дрогнула. Он посмотрел на медальон, потом – на Левмира. Снова на медальон и еще раз на Левмира.
– Тебе кто его дал?
– Кто надо, тот и дал, – пискляво ответил Левмир. Не умел хамить – голос сразу подводил его. Но лекарю, кажется, нет дела до голоса.
– Ничего не понимаю, – нахмурился он. – А зачем тогда ты… Погоди, тебе же сколько? Двенадцать лет? Не рано ли?
– Осенью тринадцать будет, – заметил Левмир.
– Ах, вот как… Нет, я все же ничего понять не могу. А впрочем… Впрочем, мое ли это дело? Давай я тебе повязку сделаю, а ты сам – молчи.
Левмир знал, что нужно молчать – И предупредила. Лекарь перевязал ему руку, целую и невредимую. Страсть как хотелось спросить, что все это означает, но мальчик молчал. Пройдет неделя, и она все расскажет. Или не расскажет – не все ли равно? Главное, снова придет, развеет серую хмарь, окутавшую сердце.
Левмир вышел и, не глядя на Саната, вернулся к повозке. Арека стояла рядом, побледневшая, с синяками под глазами.
– Думала, помру там, – жалобно сказала она.
– В прошлый раз ведь выжила, – отозвался Левмир.
– Так если каждую неделю так…
Она заговорила о том, как тяжело будет жить, как все скоро начнут умирать. Левмир слышал об этом не в первый раз. Детская вера в лучшее все еще удерживала его от паники, но сейчас стало стыдно. Подарок И, оказывается, спасал его от всеобщей участи. Значит, он тоже может кое-что сделать для остальных.
– На вот, поешь. – Левмир развязал узелок перед Арекой.
Девочка посмотрела голодными глазами на хлеб, но не решилась притронуться.
– А ты как же?
– Я не хочу, – признался Левмир. – С утра поел.
– Ну нет… Давай напополам?
Они разделили хлеб, но, поскольку Левмир и впрямь жевал без аппетита, кончилось все тем, что Арека слопала и его половину. Пока она ела, Левмир думал о случившемся. Откуда И взяла медальон? Что он означает? Не просто ведь вольную от донаций – вон как доктор удивился. И про возраст спрашивал…
Внезапно пришло озарение. Этот миг Левмир запомнил навсегда – миг, когда детство рухнуло, лишившись последней сказки. Фея… Какая же она фея? Разве можно верить в такую чепуху? Он вспоминал И. Ее красивые одежды, не имевшие ничего общего с деревенскими. Ее своеобразную манеру речи. Ее уверенность в том, что люди должны ее слушаться. И то, как быстро она двигалась, как внезапно исчезала. Она не была феей – она была вампиром. Избалованным, капризным ребенком-вампиром!