Не уступлю.
С одними – взвешен, но с другими – шут надменный;
То шум, то тишь люблю – и это неизменно.
Я знаю силу. Под раскаты грома
Бой я приму, не уступлю врагу.
От пепелища, от систем излома
Не убегу.
В одни моменты привык действовать мгновенно,
В другие я ленив, что тоже неизменно.
Я знаю честность. В мире безрассудном
Быть на волне есть риск быть под волной.
И вновь стою, устав от жизни трудной,
Перед тобой.
Жизнь – горсть песка в сухой ладони.
Просыпалась – ты даже не заметил.
И будешь жить, пока на склоне
Своих годов не осознаешь: «Смертен».
Была ли жизнь? Иль очертанья
Ее покорно протаскал в кармане?
Сокрыты в ней зачатки мирозданья,
Незримые тобой в сыром тумане.
Жизнь – горсть песка. Немного влаги
Добавь и выстроишь песочный замок,
Запечатлей все на бумаге
И сохрани в оправе фоторамок.
Жизнь – горсть песка. Ты поделиться
Способен с ближним этой скудной горстью.
Живи, чтоб жить и веселиться,
Ты в этом мире будешь только гостем.
Жизнь – горсть песка в сухой ладони,
Которую развеять сможет ветер.
Жизнь сохранишь в фотоальбоме,
Но он потомкам скажет ль: «Ты не смертен»?
В моей душе невольно воют волки,
К тебе дойду, хоть все закрыты двери.
Ты жизнь мою разбила на осколки,
Но я не примирюсь с такой потерей.
Меня всего читаешь как субтитры,
Твою сверг сущность в низменные дали.
Не знали, что играем в эти игры,
Заранее в которых проиграли.
Под смех богов ты жаждешь поцелуя
Лишь от того, с которым поиграешь.
Неважно, кто он. Ты сбиваешь улья,
Пчел, в сеть свою маня, не замечаешь.
Но боги посмеялись над тобою,
Перемешав всех нас в одном пасьянсе.
Мы встретились и занялись игрою,
Разбитую на множество сеансов.
В чужой игре играть я не намерен.
В моей игре ты не находишь места.
Мир игроков богами обесценен —
Сплошная фальшь в словах, поступках, жестах.
Все, что понятно, превратилось в тайну,
Впоследствии ее не понимали.
Подвержено все стало блефу, найму
В игре, давно в которой проиграли.
Пишу тебе, мой нежный ангел, —
Лежу в постели не без тени
Сомненья, вот еще мгновенье
И я почти лишился ранга
Быть сам собой. Пав на колени,
Прошу и требую смиренья.
Пишу тебе, жестокий демон, —
День пробежал, ночь пролежали,
На утро изгнанный в поруку,
Накинув шмотки от Ben Sherman,
Я стал таким, кто поражает
Тем, что упавшим дает руку.
Пишу тебе, мой скромный гений, —