– Мучаешься с ней? – прямо спросил друг.
– Мучаюсь. Каждый божий день мучаюсь. Как ты мне сказал, когда ее в витрине увидел? «Ты такую бабу не удержишь, слишком красива – уведут» Прав ты был тогда. Теперь сторожевым псом при ней работаю. А ей все гулять охота, мол, молода еще. Забрал я ее из Норильска, – Алексей пьяной закивал головой, – месяц не прошел, как задерживаться на работе стала. Я-то блин жалел ее, думал, заработалась дорогая, а она с мужиками на танцульки ходила. Один раз пришла в дрова, ели ноги дотащила, я и понял в чем дело. С того дня спуску не давал. Глаз да глаз. Чуть отвлекся и ищи ветра в поле. И не боится. Знает, что по башке получит, а удержаться не может. Пьющая мать – горе в семье.
– Ну и отпустил бы ее: ей беспутная жизнь милее. Развелся бы ты с ней, и дело с концом.
– Не дождется.
Пашка рассмеялся.
– И как тебя так угораздило влюбиться? Ты же шибко грамотный был. С твоей головой мог бы устроиться получше своего завода.
– Ты это мне говоришь? А то я не знаю. Я и сейчас могу, только сам другого не хочу. Меня мой завод устраивает. Начальство во мне нуждается, чуть ли на руках не носят, отпускают, когда мне надо, слова плохого в жизни не скажут. Где еще так будет? Ладно тебе, Паш, не о чем тут говорить.
Татьяна взяла стакан из серванта, приставила его к стене и слышала все, что муж про нее говорил.
– Мам, не хорошо подслушивать, – сказал ей Андрюша, она только цыкнула на него. Сын грустно смотрел на автомат на коленях.
Слова мужа разозлили: наговорил он на нее, в глаза гостю стыдно посмотреть. Когда друзья сменили тему, она начала взад вперед по комнате ходить, не решаясь даже в туалет выйти. К вечеру, когда солнце за окном коснулось новостроек, ее позвали и сказали доставать матрас: Пашка остается на ночь. Ему завтра в Калининград лететь, и не о каких гостиницах Алексей и слушать не хотел.
Конец ознакомительного фрагмента.