Когда овации стихли, Эви вызвала следующего гостя. Покончив с ним (и рассказав, где в доме его дедушка спрятал клад старых военных облигаций), Эви подождала, пока «Четыре Пророка» споют очередной мыльный джингл, и снова шагнула к микрофону; отражения софитов загадочно сверкали у нее в глазах. Понятное дело, что радиослушатели тебя не видят, но из ежедневных занятий по технике речи она твердо усвоила, что улыбка передается даже по проводам, – и полыхнула ею во все тридцать два!
– Леди и джентльмены, после радиошоу ничто не доставит мне большего наслаждения, чем славная горячая ванна. И, разумеется, в ванне я не одна.
– Да неужто, мисс О’Нил! – выпалил диктор, подпустив в голос приличной случаю скандальности.
– О, нет! И у меня отличная компания!
– Ах, мисс О’Нил!!
– Как вам не стыдно, мистер Форман! Конечно, это мыло Пирса! «Пирс» хранит гладкость и прелесть девичьего личика, даже когда зимние ветра завывают, что твой джаз-бэнд. Чистота такая, что даже я ничего в ней не вижу!
– Истинно так, мисс О’Нил! Выбирайте мыло Пирса – самый современный вариант для вас и ваших любимых! А теперь, сударыня, прежде чем попрощаться с почтеннейшей публикой, не сообщите ли нашим радиослушателям, что вы видите?
– Буду рада, мистер Форман.
Эви затуманила голос, чтобы он доносился как будто издалека.
– Да… я вижу будущее, господа, и предрекаю… – она завесила паузу на счет раз… два… три, – что сегодня здесь, на Даблъю-Джи-Ай, будет шикарный вечер, так что даже не думайте переключаться на другую волну! С вами была Эви О’Нил, Провидица-Душечка всего американского континента, и я говорю вам спасибо и желаю доброй ночи. Храните только приятные тайны!
Пока Эви шествовала через оформленный в стиле ар-деко холл радиостанции, публика закидывала ее поздравлениями:
– Шикарное шоу, Эви!
– Прям закачаешься!
– Ты лучшая, детка!
Эви смаковала похвалу, словно коктейль с шампанским. Она даже остановилась на минутку в фойе огромного офиса со стенами сплошь в деревянных панелях и сверкающими черно-золотыми мраморными полами. Секретарша помахала ей из-за своего бастиона.
– Отличный эфир, Эви!
– Спасибо, Кей! – самодовольно бросила та.
В отношении шоу у нее было всего два правила, зато непреложных: во-первых, она никогда не вкапывалась глубоко – так хотя бы головную боль потом можно вытерпеть. И, во-вторых, никаких скверных новостей. Эви всегда говорила хозяину предмета только то, что он сам хотел услышать. А люди… люди хотели развлекаться – но больше всего они хотели надежды: скажи, что он все еще меня любит… что я не неудачник… скажи, это ничего, что я никогда не навещала маму, даже когда она звала меня перед самым концом… что у меня все будет хорошо.