В маленькой комнате, куда Волохов шагнул уже без провожатых, мебели почти не было. За обычным канцелярским столом, отвернув от себя лампу по направлению к посетителю, сидел плотный и лысый военный, размеренно постукивая карандашом по папке с бумагами. Волохов щелкнул каблуками по-строевому, рапортовал:
– Майор госбезопасности…
– Проходи, дорогой…
Голос Лаврентия Павловича за годы работы в органах Волохов успел изучить хорошо, улавливая в нем разнообразные психологические оттенки. Сочный, вальяжный, с легким грузинским акцентом баритон. Вот сейчас – скрытое напряжение. Берия поспешно поздоровался, пригласил:
– Присаживайся, батоно Петро.
И сразу огорошил вопросом:
– Послушай, а ты Гегеля давно читал?
Петр Николаевич политично кашлянул, потер ладони. Задумался, ожидая, что последует за вопросом. Волохов любил ждать. Ожидая, выбираешь место для маневра.
– Так ты читал Гегеля, Волохов?
– Разумеется, товарищ нарком.
– Я и не сомневался, – удовлетворенно пробормотал Берия, степенно переложив с места на место пухлую папку с документами. – Может быть чаю? Ты же так и не успел поужинать, батоно Петро? Верно?
– Как вы догадались, Лаврентий Павлович?
– А у тебя, дорогой, глаза голодные. И какие-то… усталые. Сразу видно, не поужинал. Так что, заказать чаю?
– Благодарю покорно, Лаврентий Павлович, но, пожалуй, сначала дело. А потом…
– Правильно, Петр Николаевич. Сначала дело. Выкладывай, что вы там намудрили с вашей кенигсбергской группой?
Диаграммы и таблицы, пачка выписок из шифрограмм – столбики цифр…
Петр Николаевич излагал сухо, выделяя главное. Берия не любил цветистого красноречия.
Лаврентий Павлович не переспрашивал, иногда кивал, соглашаясь с доводами старшего майора. Сомневаясь, просил указать нужную цифру и делал пометки в блокноте.
Когда Волохов заговорил об агентуре в Восточной Пруссии, Берия выбрал одну из папок в стопке на краю стола. Долго вчитывался, поправляя пенсне.
Берия повернул настольную лампу так, чтобы лучше осветить лежавшую перед ним страницу. И вдруг…
…достал из папки карточку. Небрежно, машинально. Отложил фото в сторону, перевернув изображением вниз. Волохов заметил: обратная сторона перечеркнута крест-накрест красным.
Такие фото хранили в делах, которые подлежали списанию в архив. Ненужные материалы после провалов разведывательных групп. Красные карандашные линии означали одно – с агентом покончено.