Доман нахмурился. Элин явно слышала, что сказал Ставр Доману. Что подумает о наследнике всего боярского добра эта гордая девица, коль услышит, что холоп ни в грош не ставит господина? Доман подбоченился в седле, стиснул в кулаке поводья.
– Это кому свалиться? – грозно прорычал Доман. Боярский сын направил коня на молочного брата и нарочно задел его стременем. Но Ставр не дал себя в обиду.
Внезапно Ставр рванул стремя на себя. Конь взвился на дыбы. И сын боярина рухнул из седла в пыль. Он стремительно вскочил, отпустив поводья. Конь бросился в сторону, заржав. Элин остановилась в сотне шагов от спорщиков, не дойдя до варягов, державших ее коня под уздцы.
Доман увидел, как Ставр изготовился к обороне. Подскочив к холопу, он схватил Ставра за грудки и со всей силы швырнул его на длинный столб для коновязи. Через секунду они уже катались по соломе у конюшни. Доман напирал и пытался навалиться на Ставра, прижать его к земле и заставить молить о пощаде. Но сын бортника не уступал. Он увертывался, вскакивал, оказывался на ногах, то и дело ставил подножку разгорячённому Доману. Парни уже набили друг другу немало шишек. А Ставр пустил кровавую юшку своему противнику, когда к конюшне, не спеша, подошли Радомер и Агмунд.
– Как молодые волчата, а? – кивнул Агмунд Радомеру.
Боярин нахмурился. Его младший сын вот-вот уступит какому-то безродному смерду, который ради куска хлеба горбатится на его дворе. Дать так унизить себя – да еще на глазах у варягов. Нет, этого допустить нельзя.
– Что медлишь, боярин, – кивнул на боярского сына жрец. – Твое отродье аль нет?
Зло глянув на Светозара, Радомер решительно шагнул к парням. Ставр одолевал Домана. И тому приходилось несладко. Он изнемогал, теряя все больше и больше сил. Но молить о пощаде Доман не собирался.
Ставр занес кулак, чтобы заставить противника признать себя победителем. Его руку остановил боярин Радомер. Мощным рывком он поднял Ставра. И тут же отшвырнул его в сторону. Радомер гневно глядел на сына, возвышаясь над ним.
– Вставай, шельмец. Ишь удумал – с холопами тягаться. Отца позорить?
Взвизгнула плеть. Сыромятный ремень скользнул по щеке Домана, полосуя кожу до крови. Радомер отвернулся, пряча плеть за широкий пояс, расшитый золотыми бляхами.
Варяг, улыбаясь, подошёл к лежащему на земле ничком Ставру. Поднял его.