Учился я в четвертом классе, во вторую смену. Это значит, в полпервого, за час до занятий, выходил из дома, по пути звал товарища Мехмана, и мы вдвоем отправлялись в школу.
Тропинка в школу проходила мимо маленького, красивого леса.
На высоких деревьях висели спелые виноградные грозди.
Сладкий как мед, сок тек из треснутых от жары, кислых гранатов.
А плоды инжира… – плоды инжира, наполовину съеденные шальными воробьями…
В сентябре у нас еще жарко. Когда мы с товарищем зашли в лес, буквально замерли.
Нас окутал холодок леса. Начали бегать и прыгать в тени высоких деревьев, пугая ящериц и лягушек около маленького ручейка.
Как не хотелось идти в школу…
В памяти еще сохранялись воспоминания о волшебных днях летних каникул.
Мехман почувствовал, что творится в моей душе и, хитро улыбаясь, предложил, – Давай, не пойдем в школу, до вечера будем наслаждаться прохладой в тени, лазить по деревьям. Съедим гранаты, виноград и инжир, поиграем у ручейка. Оглянулся вокруг, – красота – то какая! Даже грех пойти в школу. Поддавался соблазну не сразу. А что? Я был образцовым учеником, и так просто пропустить уроки, – никогда. Мехман меня долго уговаривал. Наконец, я согласился, но с одним условием:
– Мы сначала сделаем уроки, а потом будем предаваться играм.
Мехман согласился.
Мы зашли вглубь леса, и уселись на прохладной траве, от которой веяло ароматом. Достали книги и тетради.
Мехман считал, что урок на лоне природы будет длиться недолго, и быстро сталь переписывать предполагаемые в школе на сегодняшний день задачи. Мне не понравился, как он быстро пишет, и я стал исправлять его ошибки.
Он оторвал исправленный лист и стал заново писать. Я тоже достал ручки и тетрадь и, положив на колени, стал делать уроки.
Решение задач заняло довольно долгое время, и я так занялся уроком, что даже забыл об окружавшей меня красоте.
Мехман переписывал неохотно. Он хотел играть. Его мысли были на ветках украшенного виноградными гроздями дерева, и он допускал ошибки. А я, как придирчивый учитель, исправлял его, призывая быть внимательным. Наконец мы, с горем пополам, сделали арифметику. Он радостно вскочил с места, положив тетрадь в сумку, и, окрыленный свободой, подбежал к соблазнительно висевшим гранатам, но мой голос прижал его обратно к земле:
– Куда ты, а родная речь?