Увы, как он сразу ощутил по
контрольной сети, некоторые из стражников, несмотря на приказ и
отправленное по сигнальным амулетам предупреждение, оказались не
готовы, не говоря уже о несработавшей почему-то защите. А потом
донеслось «чувство опасности» от девочки и Люцифиано,
развернувшись, успел увидеть, как серая туша сносит ее в
кустарник.
Сердце замерло, пропуская удар, но
возникшую в нем бурю эмоций и желания бросится на помощь (что он бы
и сделал) перебила по «связи» сама Эли. Причем, что неожиданно, это
была не обычная смесь чувств и образов, которые разум привычно
превращал в слова, а вполне осмысленное сообщение с четко
сформулированной довольно сложной информационной конструкцией.
Эмоциональный оттенок же отдавал такой уверенностью в силах, что
Даниэль действительно решил подавить переживания и, хищно
прищурившись, посмотрел на своего противника.
Да, он старик и давно не брал в руки
оружие, но прижимающийся к земле в готовности к новому прыжку зверь
все равно обречен. Хотя и не знает еще об этом. Но к его сожалению,
прозрение наступит очень быстро! Прямо сейчас! И Даниэль поднял
жезл…
…
Стражники, уже опомнившиеся и
злые, перегруппировавшись, осторожно окружали одного из монстров,
не давая прорваться и ловя каждый прыжок на копье, которое пускай и
не пробивало шкуру, но отшвыривало его обратно. Второй зверь
хрипел, не в силах подняться, под неестественным голубоватым
светом, исходящим из сияющих глаз черепа-навершия на жезле
Даниэля.
Внезапно над полем боя, заставив
всех вздрогнуть, раздался пронзительный скулеж, переходящий в вой и
сразу сорвавшийся в какие-то уже чуть слышные хрипы и
бульканье.
…
Люцифиано даже не повернул головы в
ту сторону, ощутив и поняв все по «связи». Коротко передав Эли, что
необходимости в спешке больше нет, он, сложив пальцы в особую
фигуру, резко провел рукой над жезлом. И теперь зверь перед
Даниэлем забился в смертельных судорогах, испуская похожие
звуки.
Уже спокойно Люцифиано развернулся к
последнему монстру. В это время из кустарника показалась девочка. В
крови с головы до ног (не своей, как сразу понял Люцифиано) и в
чем-то рваном, лишь очень отдаленно напоминавшем одежду. В руке она
держала нечто непонятное, похожее на большую угловатую подкову,
покрытую какими-то свисающими обрывками. На землю с них что-то
капало.