Понимая, что нет смысла тянуть,
Люцифиано, внутренне сжавшись, осторожно спросил Эли, как она себя
чувствует, сопроводив вопрос эмоцией, направленной на прошедшие
события. После чего неожиданно получил спокойный ответ:
– «Они хотели навредить Мастеру,
теперь этого сделать не смогут!»
И ни тени сомнений в правильности
совершенных действий! Правда, когда Даниэль, уже успокоенный,
поднялся (пусть сегодня горничные сами ее оденут, в компенсацию за
вчерашние переживания) и хотел уйти, неожиданно услышал шелест за
спиной и, повернувшись, с изумлением обнаружил Эли на полу перед
ним в поклоне глубокой вины. И услышал сказанное голосом:
– Простите, Мастер!..
Все это сопровождалось по «связи»
сильным чувством вины и переживания за совершенный поступок, но не
из-за убитых живых и разумных существ, а потому что Эли не получила
разрешения на «это» от него во второй раз и действовала
самостоятельно!
И опять оставалось только вновь
удивиться своей глупости. Ведь это была совершенно стандартная
реакция химеры на отсутствие наказания или поощрения за действия
без приказа. Причем, судя по эмоциональному оттенку, девочка не
знала, зачем она сейчас это делает, понимая только, что поступает
правильно. Вот тут Даниэлю действительно пришлось успокаивать Эли,
пока ненужные чувства не исчезли в умиротворенном сопении, и она
опять не задремала у него на коленях. Люцифиано же осторожно
поглаживая ее по волосам, думал о том, как удалить так не вовремя и
неизвестно откуда выскочивший элемент подчинения. Похоже,
химеризация зашла уже слишком далеко…
Кабинет Даниэля
Люцифиано. Даниэль и Анри. Текущее время
Когда Даниэль пересказал Анри, что
происходило утром предыдущего дня, тот задумчиво пожевал губами, а
потом сказал:
– Что же, все понятно. Теперь верю! А
вот почему ты удивляешься? Не мне напоминать основной императив
любой химеры – безопасность Мастера превыше всего! И неважно, что
не обучена и не знает, кто она! (Даниэль при этих словах отвел
глаза в сторону). Потому, если вдруг кролик или какой-нибудь
хомячок чисто по дурости попробуют тебя атаковать, то Эли превратит
их в кровавую взвесь и не испытает ни капли тех переживаний,
которые у нее тогда были! Но и обратное утверждение тоже будет
верно…
…
Внезапно во дворе раздались крики и,
заинтересовавшись, друзья подошли к окну. Там внизу, между идущими
по своим делам слугами, носилась маленькая фигурка, а за ней,
размахивая большим полотенцем, бегала кухарка. Две девицы в
похожих, чем-то сильно заляпанных, платьях и с колпаками на
головах, очевидно, как раз те самые помощницы, пытались поймать ее,
заходя с боков. Увы, пока у них ничего не получалось и Эли, а это,
естественно, была она, гибкими движениями выскальзывала в самый
последний момент.