С другой стороны, Люцифиано
по-прежнему не мог отследить, что происходит в мозгу девушки. Не
понимал назначения ажурной конструкции магических канальцев,
которая постепенно оплетала все внутри тела, при этом не оказывая
никакого видимого влияния на его работу. Еще Даниэля смутили
непонятные образования, возникшие выше и ниже шеи, состоящие из
мускульной ткани и толстых нервных окончаний, а также странные узлы
на кровеносной и эндокринной системах. Позвоночный столб тоже
регенерировал в какую-то многослойную конструкцию. И главное,
анализ уже достаточно окрепшей ауры показал меньше чем наполовину
совпадение с образцом, который у него был. Соответственно,
вероятность того, что в этом теле очнется именно Сати, стремилась к
нулю. Как такое могло произойти, Люцифиано не понимал, не первый
раз задумавшись, кого или, вернее, «что» спасает.
Все утро Даниэль размышлял над тем,
какие действия можно предпринять для повышения шанса нужного
результата. И единственное, что приходило на ум, это принудительное
внедрение биологического материала с наложением Печати Подобия. К
сожалению, прием из арсенала химерологов, когда необходимо было
«основе» придать свойства другого объекта. Что фактически
превращало ту, кто очнется, в подобие химер, которые Люцифиано
создавал, так как при этом надо было все равно внедрить
дополнительно еще целый комплекс специальных модулей контроля и
адаптации. Не такого он хотел, совершая свою попытку, совсем не
такого. Но ведь можно же, потом минимизировать химеризацию, да
точно! Убрать все внешние проявления, внутренние максимально
уменьшить. «Она» и не будет знать. Да, не будет! И Анри знать
необязательно!
Даниэль вскочил и возбужденно стал
расхаживать по лаборатории. Пришедшая идея все больше нравилась,
обрастая деталями. Внезапно он остановился, осознав одну неприятную
мысль. А ведь для исполнения задуманного, единственным, чем можно
будет воспользоваться, это Реликвией! Его Реликвией! Весь другой
биологический «материал», накопленный по крупице в свое время и
бережно хранимый в лаборатории, не подходил совершенно. Только как
вспомогательный, но не более. И другого нет, ничего нет. Люцифиано
так расстроился, что опять упал на стул и застыл в мрачной скорби.
Впрочем, через довольно небольшое время очнулся. Ну и что? Надо,
значит надо! В конце концов, заказав кремацию, по костям не плачут!
Подойдя к телу, он наклонился и, сместив повязку, еще раз тщательно
обследовал левую сторону лица девушки. Да, все верно, несмотря на
ускорившееся заживление, внутри глазной впадины было пусто, пока
пусто.