Конец декабря, предновогодние утренники. И вот мы с женой приходим чуть раньше на праздник к сыну, чтобы занять места в первом ряду. Воспитатели суетятся, им некогда расшаркиваться перед родителями, они с головой в подготовке спектакля.
Вдруг ко мне подбегает одна из воспитательниц и тараторит, торопясь:
– Сереж, нужна твоя помощь. У нас возникла проблема с Дедом Морозом, мы настойчиво просим исполнить роль тебя.
– Да я только со службы. Что, прям в форме?
– Нет, мы тебя оденем. Идем скорее.
– Да надо подумать.
– Некогда думать, через 15 минут начинаем.
Мы бежим в условную гримерку.
– Раздевайся, – торопят они меня.
Эту команду я выполняю легко и быстро. Теперь одеваемся. Сначала красные штаны. На два размера меньше, чем я ношу, но натянул. Дальше – халат с кушаком. Здесь все нормально. Следом – валенки. Они даже визуально очень маленькие.
– Не натяну, – говорю.
– Натяни, Сереженька, что ради детей не сделаешь?!
Начинаю обуваться в валенки:
– Нет–нет, они размера на три меньше. Давайте я буду в ботинках.
– Ты где видел Деда Мороза в военно–морских ботинках? – строго спрашивают воспитатели.
Думаю, наверное, подвиги и складываются из таких вот мелочей. Просовываю ногу в валенок. Чтобы проникнуть в него полностью пальцы ног приходится сжать в кулаки. Второй – тем же способом.
– Я долго так не выдержу, – ною я.
– Выдержишь, Сережа, всего 45 минуток, – гипнотизируют меня воспитатели хором.
Я настраиваюсь на подвиг. Оказывается, что это еще цветочки, главное испытание – впереди.
Борода на резинке – нормально. Очки в сборе с носом и усами на очень короткой вытянутой резинке, считай, на веревке…
– Ой, ой, – чуть не плачу я, – не надо, больно.
– Как это не надо? Не бывает Деда Мороза без очков и усов. Веревка с усами так врезалась в хрящ, разделяющий ноздри, что из глаз невольно брызнули слезы.
– Замените хотя бы веревку на более длинную, я же ничего не вижу из–за слез. Да и стишки все вылетели из головы от боли.
– Сереж, нет длиной веревки, да и время уже. Ты слышишь, как тебя дети зовут?
И вправду, в зале дружно кричали дети:
– Дед Мороз! Дед Мороз!
Это, значит, меня они хотели увидеть. И я пошел, ведомый Снегурочкой (одной из воспитательниц), потому что сам из–за слез ничего не видел. А вытереть их было невозможно, мешало обилие оборудования на моем лице. Ступни, сжатые в кулаки, придавали моей походке схожесть с походкой киборга, раненого в жизненно–важные органы.