Здесь мнения расходились.
Я же…
Мне было плевать. Меня Мар больше не трогал, но я сама
чувствовала себя лишней. Некогда я покинула дом, полагая, что
никогда больше не вернусь. И за прошедшие годы дом этот словно бы
стал меньше. Нет, меня никто не гнал.
Ни словом, ни взглядом.
Мне были рады.
Мне сочувствовали и даже жалели. Мне позволяли заглядывать на
кухню, хотя братец знал, что я не унаследовала ни капли семейного
таланта. Со мною говорили, но исключительно на отвлеченные темы, а
было их немного, и потому разговоры то и дело обрывались. Неловкие
паузы заполнялись вздохами, а… во взгляде брата появлялась
жалость.
С детства ненавижу, когда меня жалеют.
И наверное, именно эта жалость, которая заставляла ощущать себя
слабой и никчемной, заставила меня очнуться. А еще шепоток,
становившийся громче и громче… голос Ильги, долетавший через улицу
– а говорила она так, чтобы я точно услышала – и соседское
недоумение… удивление…
…загордилась.
…носом кРутит.
…решила, что и сама эйта…
…старик того и гляди помрет, посмотрим, что тогда будет… небось,
братец не слишком родственничкам рад, а уж когда от них одни
проблемы…
Следовало признать, что в чем-то они были правы. Мой отец,
разменявший девятый десяток, - пусть эйты и жили дольше обычных
людей, но и они не были всесильны, - и вправду готов был покинуть
этот мир. А старший наш брат, законный наследник, с которым мы и
знакомы-то не были, станет ли он решать чужие проблемы?
Сомневаюсь.
Выход был очевиден: мне следует уехать, но… куда? И не сочтет ли
Мар отъезд проявлением моей слабости? Деньги у меня имелись, благо,
здешние банки подчинялись князю, а тот плевать хотел на чьи-то
претензии… и я, прикупив в ближайшем магазинчике атлас, занялась
пристальным его изучением.
Помог, как ни странно, брат.
Старший.
Тот самый, который, как и мы с Менно, старательно делал вид, что
знать не знает о нашем существовании.
Глава 4
Получилось…
Странно.
Конверт из серой бумаги. Записка. Экипаж, который ждал меня на
площади. И поездка к побережью. Я слушала, как цокают копыта по
мостовой, стараясь не думать, чем эта поездка для меня обернется. Я
уже перестала верить в хорошее, тем паче, что прежде Корн не
изъявлял желания пообщаться.
Песчаная коса. И лошадь фыркает, а экипаж останавливается. Мне
подают руку, старательно отводя взгляд, в котором видится жадное
любопытство. А я ступаю на влажный теплый песок. Здесь пахнет морем
и водорослями, которые прилив оставляет на веренице темных камней.
Сейчас эти камни прятались под водой, и море выглядело
притворно-беззаботным.