Однако бригадиру самой хватило благоразумия первой оставить место спора. Не дала и лейтенанту ввязываться при посторонних в женские разборки. Но, отойдя, бдительно оглянулась в сторону дрезины:
– Ты говоришь о безопасности объекта, а она вон в любое время дня и ночи в любую бригаду…
В ней конечно же заговорила женская обида. Возможно, врач задела и самую больную тему – отсутствие детей. Но и поставленная начальником контрразведки задача по усилению бдительности абсолютно не являлась лишней или надуманной. По крайней мере Валентине Ивановичу хотелось, чтобы именно так подумал лейтенант о ее предупреждении.
Тот понял правильно:
– Мне нужно знать досконально все о каждой. О каждой, кто работает и бывает здесь. Где твоя землянка?
Уединения Соболь желал в первую очередь для того, чтобы, успокаивая Валентину, дотронуться до нее, прижаться как бы ненароком. Ведь то, что может показаться настырным в простой обстановке, во время утешений превращается в заботу о человеке.
Валентина Иванович сама впервые пожалела об отсутствии личных апартаментов, извинилась:
– У меня с девочками одни нары, сил и времени обустраиваться не было. Вон там столик есть. Погоди, только письма раздам.
Вытащила из сумки щепотку желтых, исписанных адресами и проштампованных солдатских треугольников, но вдруг остановила себя. Обернулась к настороженно глядевшим на нее девчатам, сделала вид, что доставала папиросы. Незаметно опустила конверты обратно, пояснила сопровождающему:
– В другой раз. Там похоронка для Вари… После. После стройки, а то будет вселенский вой, а не работа.
Не сдержалась, снова оглянулась и сразу уперлась взглядом в Варю. Та в тревожном ожидании подалась навстречу, но Валентина Иванович кивнула сразу всем – все нормально, мы сегодня без известий. Указала Соболю тропинку к столику, где могли побыть без свидетелей.
Однако едва поравнялись с навесом, их неожиданно окликнули:
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, мне сказать…
Поднявший руку Семка просил обратить на него внимание, но Кручиня с гаканьем опустил, промахиваясь, трамбовку на его ногу. И пока тот прыгал на другой от боли, Иван Павлович сам пояснил просьбу парня:
– Носилок не хватает, товарищ лейтенант. Женщины в подолах камни таскают. Надо бы как-то посодействовать.
Соболь, как к последней инстанции, оглянулся на Валентину Ивановича, та подтвердила: не хватает. Таскаем и в подолах. И хотя в должностные обязанности сотрудника Смерша забота об условиях труда рабочих не входила, ради своей значимости лейтенант пообещал спутнице: