По вере они были язычниками – поклонялись разным деревянным идолам – божкам. У них на территории были свои священные места – например, р. Ялбынья, где они справляли иногда свои обряды и навешивали ленточки на сучья деревьев. Когда их спрашиваешь про такие места, то они не поддерживают разговор и уходят от ответов.
По их религии их народ произошёл от медведя, поэтому он считается у них священным животным, которого убивать нельзя. Но, живя в такой дикой глухомани, встречи с медведем были неизбежны. Иногда они носили критический для жизни человека характер, и им приходилось стрелять на поражение. В таких случаях проводились обряды как бы очищения от греха – устраивался "праздник медведя". В жилом месте на блюдо ставилась голова зверя, все жители ходили вокруг и пели: "Ты на нас, Ойка, не сердись! Мы не виноваты. Тебя убили не мы, а ружьё! А ружьё придумал русский!". Ойка по-мансийски – медведь. Для манси, как коренных жителей, разрешалось добыть для своей семьи одного лося в год без всяких лицензий. А рыбу ловили все кто мог для своих нужд, несмотря на присутствие рыбнадзора. И вообще надо отметить, что в таких глухих углах рыбнадзор не свирепствовал. Они понимали, что люди ловят рыбу для себя, на еду, и она составляет существенный объём в рационе их питания.
На Северной Сосьве осенью был ход нельмы – это сибирская белорыбица, исключительный по своим вкусовым качествам вид. Так же здесь был и ход знаменитой Сосьвинской сельди, спецпосол которой я не смог здесь купить в магазине ни разу за 5 лет – она вся в 10-литровых бочонках уходила в Москву. А то, что солили сами, было, конечно, тоже вкусно, но совсем не то.
Общей бедой для этих народностей была "огненная вода" – спиртное. Пили все – мужчины и женщины, молодые и старые, руководители и подчинённые, в праздники и будни. Останавливало это дело только отсутствие спиртного в продаже в магазинах. Пользуясь этим делом, отдельные прохиндеи и хапуги из числа временщиков на этой территории, выменивали за бутылки у охотников шкурки ондатры, соболя, белки. Организм местных аборигенов совершенно не имел каких-то защитных или регулирующих механизмов, и некоторые жители преждевременно заканчивали жизнь в состоянии белой горячки. Кроме этого, достаточно суровый климат тоже накладывал свой отпечаток, и некоторые болели туберкулёзом.