- Бей!
Рёв Черепа послужил сигналом и за пределами комнаты
разверзся полный хаос и смерть взмахнула отточенной косой...
Глава 23.
Вот оно, явное отличие между простыми ловушками и теми
защитно-атакующими заклятьями, что способны поставить настоящие
Мастера. Теперь я понимаю, почему в черновике рапорта Франциска
отцу Игнасио говорилось о гаар-гулах как об очень серьезной
проблеме при штурме дома. Увиденное воочию сложно забывается...
Дверные проемы, до того казавшиеся совершенно не
заслуживающими внимания, быстро стягивались, превращаясь в узкие
щели, а затем и вовсе исчезая. Понятно, вошедшим сюда выхода нет и
никак иначе. Происходило это быстро, бесшумно и в то же время сам
пол под ногами пришельцев показал свой каменный норов. Твёрдый
доселе камень превращался в болото, где увязали ноги ступавших по
нему.
- Гаар-гулы! - раздался чей-то встревоженный крик.
- Верно...
Одновременно с оброненным Седриком коротким ответом с
потолка ударили каменные лезвия, надежно заткнув глотку болтуну.
Точно такие же ударили снизу, превращая помещения в объятья
рехнувшегося дикобраза.
Казалось, что подобное "приветствие" должно если и не
полностью избавить от назойливого присутствия, то уж точно изрядно
проредить визитеров, ан нет. Нежно голубое сияние, окутавшее
церковников, крошило каменные зубы, превращало в пыль,
утрамбовывало обратно, возвращая в первоначальное состояние. Магия
столкнулась с магией и тут лучше не лезть под руку.
- Экселенц, я не справляюсь...
- Держи объёмные атаки и не давай добраться до выхода, а я
заблокирую мистиков.
Череп первый раз за всё время сбросил с себя непонятную
хламиду, и теперь его никак нельзя было спутать с кем-либо
другим... Воин-аристократ и ничего иного, прежним осталось лишь
выражение лица, да чётки, обвивающие правую руку.
Лицо искажается в крике-стоне и с протянутых вверх рук в
потолок бьют жгуты чёрно-фиолетового... Пламени? Тумана? Нет, всё
же это пламя, но не огонь, если понятна разница. Огонь обжигает, а
это… оно было предназначена для уничтожения, развоплощения всего,
что не относилось к силе изначальной, к первостихии Хаоса. Теперь я
начинал понимать, что он… оно такое. Потолок искажался, становился
похож на сложную, запутанную паутину, которая «дышала» и «смотрела»
на копошашихся внизу людишек, не имея глаз… и это ничуть не мешало.
И вот спустя какое-то мгновение первые нити неотвратимо ползут в
обоих направлениях - к обеим группам церковников. С губ графа
срываются странные сочетания слов на почти непонятных, давно
умерших языках... Латынь и древнегреческий по сравнению с ними
всего лишь неродившиеся младенцы.