Ментальный удар, ещё один, ещё... Граф явно разошёлся, решив
использовать весь свой арсенал на давнем противнике. Франциск уже
не успевал нападать, полностью сосредоточившись на защите, да и
пирокинетик лишь изредка пытался огрызнуться огненным выплеском,
уже не таким сильным как раньше. Утомился наверное...
Грохот от соприкосновения каменного кулака гаар-гула с
туманным барьером наверняка разнёсся по всему зданию. Не просто
удар, а ещё и магический всплеск - Седрик же не идиот, чтобы
пытаться чисто физическим образом пробить преграду, основанную на
оккультных проявлениях. Ну а часть черепов, до последнего мига
продолжавших пробовать на прочность оборону служителей церкви,
метнулась обратно к хозяину... Вернулись они почти сразу, но теперь
в их серебряных зубах были зажаты узкие пробирки с каким-то
зельем.
Время как будто замедляет свой ход, я успеваю фиксировать
каждый момент происходящего вокруг... Редкое мгновение, когда мир
словно замедляет свой бег, жаль только, что сам ты не можешь
двигаться так быстро, как осознавать происходящее.
Черепа, бережно сжимающие в зубах пробирки с зельем, на всем
разгоне врезаются в барьер... Тонкий звон лопающегося стекла и
неведомая алхимическая пакость начинает действовать. Торжествующий
хохот из несуществующих в реальности серебряных глоток и
оскалившиеся в ехидной улыбке вестники смерти взмывают под
потолок.
- Время умирать, Франциск... Оно пришло.
Слова графа разрезают воздух, словно отравленные стрелы. В
них нет ни насмешки, ни даже злобы - лишь философские нотки и
констатация свершившегося. Вязкие струи тумана с золотыми
вкраплениями - это судя по всему излюбленное средство Франциска -
расползаются, словно мокрые клочья бумаги. В образовавшиеся бреши
врываются визжащие от радости черепа, а там и Седрик обрушивает
очередной удар, доламывающий остатки завесы.
Время смерти... Дьявольское очарование оккультной схватки
завершилось, остались лишь воспоминания, да осознание того, что
расправиться с врагами удалось. Удалось в очередной раз, но это
никак не конец. Скорее это просто возможность продолжить бой, у
которого не может быть конца. Вернее, конец есть, но только такой,
который достался Франциску с его сворой.