Я обернулась, с печалью в глазах и
ликованием в груди, в сторону братьев. Всё–таки как хорошо, что
каким бы мир чужим не был, девчонки всегда будут стоять горой друг
за друга, если, конечно, это не касается её «мужчины».
Женщины, позабыв о своих делах,
быстро шли к мужчинам: Валерия впереди, Алия, чуть отставшая,
словно прячась, за спиной сестры. Я стояла на лестнице, всё такая
же «несчастная».
— Это что вообще такое? — обратился к
брату не ожидавший такого поворота событий, ошеломлённый Рэйс.
— Ну, видимо, месть, — с усмешкой
ответил Тиберий, раскрывая успокаивающие объятья моей заступнице. —
Дорогая Рэйсон всё сейчас объяснит, — и тут же развернул её к
виновнику переполоха в их доме.
«Вот недаром судья мысленно, довольно
закачала головой. Видит суть, в отличие от некоторых.»
Валерия ещё, что–то возмущённо
говорила, но я уже не слушала. Убежала в комнату, смеясь над этим
теперь имеющим растерянный вид мужчиной, видимо, ожидавший от меня,
огромной благодарности за то, что сам глава «бла–бла–бла» чего–то
там помогает мне.
Только помощи мне этой не надо: мне
бы узнать, как домой вернуться, да так, чтобы королевские службы об
этом не знали.
—Ты чего смеёшься? — услышала, как
только за мной закрылась дверь в мою комнату.
— Хам, ты опять здесь? — громко
возмутилась, — Я так понимаю, ты решил здесь «прописаться».
— Что это значит? Зачем мне писать? —
удивлённо переспросил кот и так внимательно стал смотреть на лапы.
Я громко рассмеялась, сообразив, что ляпнула.
— Не писать, а прописаться: жить,
значит, постоянно на правах хозяина, — попыталась вкратце
объяснить.
— Забы–ыла, я и та–ак здесь на
пра–авах хозя–яина.
— Ну да, ну да, а это значит,
покидать мою комнату ты не собираешься. Раз так, то там братец
судьи приехал, так что, если сюда ломиться будет, не вздумай
пускать, не то лишу тебя расслабляющего массажа.
Ну а что, пусть делом тогда займётся,
а то, судя по заспанным глазищам, делать ему особо нечего, пусть
отрабатывает хоть так. Не говорить же ему, что я просто его глажу,
как обычную кошку, обидится.
— А заче–ем ему ломи–иться? —
удивился он.
— Да так, вдруг обыск решит учинить?
Не нравлюсь я ему, подозрение вызываю, — сделавшись максимально
серьёзной, ответила, оглядывая себя в зеркало.
— Глу—упости какие, я давно всё
про–оверил: не опасна ты.