Он вопросительно приподнял бровь, не
понимая моего отказа.
— Мои волосы превратятся в
непослушную копну кудряшек, — поспешила объяснить такую бурную
реакцию, на помощь.
В ответ Рэйс расплылся в хитрой
улыбке: видимо, представил меня в образе рыжего чертополоха и
решал, хочет ли он увидеть это наяву.
— Ну, хорошо, подождём, пока вы
высохните естественным путём, — весело произнёс он, присаживаясь
чуть подальше от меня.
Я благодарно улыбнулась в ответ.
В воздухе повисло неловкое
молчание.
— Хотите есть? — предложила первое,
что пришло на ум.
— А есть что?
— Вира Августа собрала мне с собой:
думаю, хватит перекусить и двоим, — я указала в сторону одиноко
стоящей корзинку, у места, где провела всё утро.
Мгновение спустя мы уже любовались
щедростью виры Августы. Мясо, заботливо порезанное на ломтики, сыр,
пышные булочки, несколько яблок и бутылка лёгкого, домашнего вина,
тут же пробудили аппетит.
Рэйсон достав откуда—то нож, начал
делать бутерброды. Мне лишь позволил принимать пищу, не подпустил
даже к сбору составляющих, когда я потянулась, чтобы помочь.
Ели молча, стараясь не смотреть друг
на друга.
Солнце уже полностью просушило ткань
платья и я, закрыв глаза, подставила лицо к горячим лучам,
наслаждаясь теплом, и даже на какой—то момент забыла, что не
одна.
— Знаете, Амалия, — вдруг выдернул
меня из моей медитации глубокий, обволакивающий голос Рэйсона. — Я
часто стал жалеть, об одной глупости, совершённой в юности,
считавший до этого времени эту самую глупость своим спасением.
Я посмотрела на мужчину.
Задумчивый, он смотрел, куда—то
вдаль, левой рукой при этом, перебирая кожаный ремешок на правом
запястье, это аскетичное украшение я заметила ещё при первой
встрече, но не придала ему значение.
— Сейчас же, мне кажется, это
проклятьем, — он перевёл взгляд на меня. — Хотя, с другой стороны,
не соверши я тогда этого, не думаю, что получил бы такой шанс…
Я замерла, ожидая продолжения.
«Шанс на что?», — но мужчина
молчал.
Сейчас он смотрел так, словно внутри
его рвали на части противоречия, даже складочка между бровей
проступила.
Борьба эта закончилась, очевидно, не
в мою пользу.
Рэйсон резко встал.
— Я думаю, нам пора, — произнёс он,
направляясь к своей обуви, что сушилась неподалёку.
Я разочарованно выдохнула, вставая,
следом.
Надев платье, начала воевать с
завязками. Эта часть сборов занимала у меня всегда больше всего
времени. Каждый раз, когда я начинала с ними войну, клялась себе
мысленно, что непременно найду местную портниху и предложу ей
стратегию по внедрению в местную, женскую моду пуговиц, а то
какая—то несправедливость: мужчины могут позволить себе такую не
хитрую фурнитуру, а женщина мучайся.