Помолчали, за стеной спали, негромкий храп слышался. С другой стороны, в кухне женщины разговаривали по-таджикски. Иногда тихо смеялись.
– Я никогда в жизни не бывала в ресторане, – шепнула Катя.
– Правда, что ль?
– Правда. Думаешь, мне в ресторан все-таки?
– Да что тут думать, ты «Кать» чокнутая… а я смотрю, ты сегодня смурная какая-то…
Катя вздохнула тяжело в темноте, повернулась к сестре:
– Я не из-за этого. Отец, как мы уехали, не встает…
– Звонила?
– Да.
– Из-за того, что ты уехала, не встает?
– Нет, – Катя замолчала, – ему вставать почти нельзя, только, чтобы пролежней не было, а он матери пытался помогать, когда я уехала. Все хотел делать из коляски, мама говорит, даже за водой с одним ведром ездил в колодец… – Катя опять замолчала, в темноте слышно было, как хлюпнула тихо носом, – мать хочет хирурга из Иркутска позвать, чтоб посмотрел…
– Ну?
– Семь тысяч рублей надо, а у нее денег нет на телефон положить… – слышно было, как Катя глотает слезы.
– Кинь ей!
– Я кинула.
Тихо сделалось в комнате. Таджички примолкли. С мужской половины доносился негромкий храп.
– Да-а-а, тяжело твоим… – Настя думала о чем-то, потом, вздохнула, – хорошенький, конечно, Андрюшка, но так подумать – не надо было теть Ире его рожать!
– Ты что болтаешь, Насть?!
– Ты и сама это знаешь. Что за жизнь у него будет? Денег на телефон нет, а тут целый ребенок живой!
Катя молчала.
– Не было бы сейчас Андрюшки, мать могла бы за отцом ухаживать, может, и операцию уже сделали бы. Чем она думала, когда рожала? В сорок-то лет? Она что, не видела, какая вокруг жизнь? Я уже тогда в Москву собиралась…
– Гадость, Настька, ты сейчас сказала. Будет у Андрюшки жизнь как жизнь…
– Ну да, только у теть Иры три мужика сейчас на руках! А руки-то две! Тебе придется на них вкалывать, а у тебя своя жизнь! Мне тебя жалко! – Настя зевнула.
– Какая ерунда! – сказала с досадой Катя.
– Жизнь – не ерунда… Она – одна!
– Это точно. Денег мне надо заработать! Если не заработаю, то не знаю…
– Вот я и говорю, все деньги да деньги, ради них и живем, получается. – Настя опять крепко зевнула и повернулась на бок.
Женщины на кухне подвигали стульями и замолчали. Тоже улеглись где-то. Настя уснула, а Катя долго еще лежала с открытыми глазами.