Вот только на ночь
травматологическое отделение, как и все другие на любом этаже в
корпусе, запирается на замок, ключи хранятся у дежурного врача,
запасные у старшей медсестры. Я очень сомневаюсь, что Василиса
Тимофеевна кого-нибудь пустила в свои владения среди ночи, да еще и
в палату к больному разрешила зайти.
Остается одно: крыса на этаже. И,
скорей всего, она прямо сейчас спит на соседней койке. Мстительная
такая тварь. Мало его, видимо, в жизни били, вот и сейчас
напрашивается.
Я оглянулся на соседа, по-прежнему
сопящего в кровати. Мужичонка скукожился под легким одеялом,
свернувшись калачиком, и сладко спал, периодически всхрапывая,
что-то бормоча и дергая головой. Видать, сон нехороший снился. И
что мне теперь делать? Если его не прижать чем-то крепким и
желательно под дых, начнет отпираться.
Я поднялся, подошел к койке и
застыл, разглядывая урода сверху вниз. Оглянулся на двери,
обнаружил, что они плотно прикрыты, и присел на корточки возле его
тумбочки. Осторожно, стараясь не скрипнуть дверцей и не разбудить
(пока) спящего красавца, заглянул внутрь.
Потрепанные карты,
кружки-ложки-тарелка, грязная бутылка кефира, огрызок яблока,
рассыпанные шкурки от семечек. Одним словом, свинарник. Вздохнул и
протянул руку поглубже. А вот и находка! Мои пальцы нащупали
краешек бумаги, потянул и вытащил старую схему города. Ну, кто бы
сомневался, повелся на карту и таинственные значки, придурок.
Я поднялся, спрятал карту в карман,
развернулся к спящему вору и задумался, что же мне с ним сделать,
чтобы не покалечить, но при этом выбить информацию о том, куда он
дел архив.
Вздохнул, взял стул, подпер ручку
дверей, вернулся, взял с соседней кровати подушку, наклонился и
прижал ее к лицу мужичка. Времени на доверительные беседы у меня
просто-напросто не было. Как говорил наш армейский старшина: кто
испуган, того легко победить.
Мужик задергался, попытался
вырваться, но я держал крепко, контролируя процесс, чтобы не убить
нечаянно. Затем отшвырнул подушку, быстро схватил его за плечи,
рывком поднял с кровати, втащил в простенок между двумя спинками,
прижал к стене, ногой пододвинул одну койку, запирая крысу в
ловушке.
Задыхающийся дядя даже не дергался в
моих руках, болтаясь как… хм… оторванный хвост. Выкатив глаза,
мужичок хрипел, вцепившись в мои кисти. Я же крепко сжимал его за
шею, но так, чтобы не оставить следов, и улыбался.