Словно в ответ на мои молитвы сирены раздались совсем близко.
Колебался я недолго. Слесарь сам не выберется. Окно, в которое он
бился и орал, было забрано решеткой. Выйти из комнаты мужик, по
всей видимости, не мог. Либо огонь перекрыл выход, либо слесарь по
старой русской традиции был подшофе (конец рабочего дня, как-никак)
и попросту не мог сообразить, куда бежать и как спасаться.
Я прикинул по времени, получалось, пока наряд доедет,
развернется, то да се, этот полудурок вполне успеет задохнуться. А
если пламя прорвется внутрь, то сгорит живьем. Сорвав с себя
рубашку, я оглянулся по сторонам в поисках колонки. Помню же, была
где-то. Нашел быстро и рванул к ней, молясь, чтобы была вода.
Клацнул ручку, в кране что-то заклокотало, заурчало, и в
подставленную ткань ударила тугая струя. Намочил рубаху и помчался
к зданию. Позади захлопали дверцы, зычный голос принялся раздавать
команды и отгонять любопытствующих подальше, но мне было плевать.
Там, в окне, маячил живой человек, и ему нужна была помощь.
Накинув мокрую рубашку на голову и прикрыв лицо, я влетел на
крыльцо, рванул ручку и очутился в прихожей ада. Пламя бушевало в
глубине здания, но деревянные стены уже нагрелись и ждали своего
часа.
— Василий! Ты где?! — заорал я, пытаясь перекрыть гул
пламени.
Не услышав ответа, осторожно двинулся по прямой. Первые две
двери по обе стороны коридора оказались распахнуты. Мельком глянув,
увидел в одной из них диван, телевизор, стол с остатками еды,
маленькую электрическую плитку, на которой стояла сковорода с
подгоревшей яичницей.
М-да, главному врачу не позавидуешь, объяснительных предстоит
написать выше крыши, разборки начнутся грандиозные. Налицо
халатность и нарушение техники безопасности. А если вспомнить, что
я нахожусь в Советском Союзе, становится страшно. Кого-то
обязательно посадят, и этим кем-то, скорей всего, будет
Васька-ирод, а виноват он или нет, следствие разберется. Или не
разберется, сразу назначит.
Через пару шагов коридор разветвился, и вот тут уже ясно
слышался жадный зов огня, треск падающих балок, хруст лопающейся
краски на стенах. Дыма стало еще больше, я плотней укутался в
рубашку, чтобы не наглотаться, и быстро огляделся. Где-то в глубине
послышался крик: «Помогите! Спасите! Лю-у-у-уди-и-и-и-и!
Костя-а-а-а-а, сы-ы-ы-ы-ыно-о-о-о-ок! Спасай батю-у-у-у-у-у-у», —
завывал погорелец.