Я внимательно уставился на него, пытаясь понять, о чем именно он
говорит, и тут до меня начало доходить:
— Где она?
— На нижней палубе, — парень вытер рукавом нос и указал в
направлении деревянной рубки. — Но поверь, мы ничего такого не
хотели, мы просто хотели заработать денег.
— А с ней тоже ничего не хотели? — зло поинтересовался я, указав
взглядом на Мари. — Или это тоже, чтобы заработать?
Он потупил взгляд, уткнул его себе под ноги. Без слов было ясно,
что именно его папаша собирался сделать с потерявшей чувства Мари.
И скорее всего не только его папаша.
— Сними артефакт, — велел я, грубо подталкивая его в спину.
Парень вздрогнул, затем коснулся центра рубинового камня и с
силой его вдавил. Загнутые острые края артефакта вывернулись в
обратную сторону, обхватив палец парня, словно лапы паука. Мари в
эту же секунду вздрогнула, сделала глубокий вдох, но в чувства так
и не пришла.
— Теперь отдай артефакт, — велел я, протягивая руку.
Парень мешкал, странно смотрел. Явно обдумывал, не ударить ли
меня этим артефактом. И я даже увидел в его взгляде тот миг, когда
он все же решился на это.
Он вскочил, выбрасывая руку к моей груди. Но я быстрее. Рука,
отсеченная аккурат по локоть, упала с глухим стуком на палубу, а
парень тут же разразился неистовым криком.
Я снял артефакт с его отрубленной руки и положил в кошель на
поясе. Такая вещица и самому пригодится.
Затем ухватил воющего парня за шкирку и потащил к лестнице на
нижнюю палубу. Как только мы там оказались, едва слышно донесся
приглушенный девичий голос. Словно кто-то пытался позвать на помощь
с завязанным ртом.
Во тьме я увидел тоненькую светлую девушку с кляпом во рту и
связанными за спиной руками. Она лежала на полу, не сводя взгляда с
сына Дигайро, который теперь по большей части скулил и трясся.
Желание убить меня у него явно отпало.
Я развязал Лишану и помог ей встать на ноги.
— Вы пришли меня спасти? — ей явно не верилось, что это
происходит на самом деле.
— Да, графиня. Мы пришли вас спасти.
Девушка зарыдала, уткнувшись в ладони лицом. Я дал ей немного
времени, чтобы прийти в себя. Сам же повернулся к сыну Дигайро:
— Как зовут? — спросил я.
— Табадж, — затравленно глядя на меня исподлобья, ответил он. —
Что ты собираешься делать со мной?
Я не спешил с ответом. Вместо этого оторвал край и так уже
порванной рубахи и кинул ему: