Она с большим трудом отстранилась от Глеба и выставила вперёд руку, упершись
ею в его грудь, а другой пытаясь натянуть купальник.
– Нет, мы не должны!
Видя, что добыча, которая вот-вот готова была сдаться, ускользает, Глеб
зарычал и ударил кулаком по воде, окатив их брызгами.
– Не понимаю, что произошло? Что не так?
– Мы… Я… Чёрт! – Марго успела завязать тесёмки купальника и попыталась
отплыть прочь.
Но Глеб ей этого не позволил. Мужчина схватил её за лодыжку и резко
рванул на себя. Девушка чуть не нахлебалась воды, но он тут же поставил её на
ноги.
– Марго, ну что такое? Тебя же тянет ко мне! Почему ты сопротивляешься?
Что тут скажешь? Что у неё через две недели свадьба? Что она любит
жениха, с которым готова связать свою жизнь? Тогда почему она целовалась с
Глебом, как одержимая? Нет ответа… Её душа металась между долгом и вожделением
к этому мачо.
Почему она так реагирует на него, если любит Влада? Неужели это только
похоть? Не может быть! Марго устала бороться сама с собой. Она вдруг подумала:
зря Влад отправил её на отдых одну. Поэтому всё так и вышло... К чёрту всё! Она
подумает об этом завтра, как Скарлетт О’Хара! А сейчас просто окунётся в это
безумие и не будет жалеть ни о чём.
Марго посмотрела на Глеба, и он всё понял. Последовавшие за этим объятия
говорили не о внезапно вспыхнувшей похоти, а о желании познать друг друга во
всей полноте. Мужчина и женщина слились в страстном поцелуе. Когда сдерживать
желание стало невозможно, они с трудом оторвались друг от друга и, не
сговариваясь, поплыли к берегу.
Проплыв несколько метров, Глеб и Марго вышли на песок. Сумерки уже опустились
на их остров, и огоньки двух вилл приглашали путников в свои объятия. Оба, не
сговариваясь и взявшись за руки, отправились к Марго. Глеб не стал проявлять
инициативу: теперь тут царила женщина, и её желание стало для мужчины законом.
Они вошли в спальню, сняли мокрое бельё и только теперь позволили себе
взглянуть друг на друга. Опухшие от поцелуев губы Марго, следы поцелуев на шее
и ключицах, отметины от ногтей девушки на плечах Глеба - все свидетельства их
недавней страсти только распаляли обоюдное желание. Они ещё немного полюбовались
друг другом, а потом белоснежные простыни стали свидетелями таинства – тех
самых первобытных движений.