В научном смысле эти понятия ассоциируются, как правило, с высшим этапом развития «постиндустриального общества», концепция которого возникла в 1960-е годы на базе исследований социально-экономических последствий развития и применения
электроники и вычислительной техники.Началом «информационной эры» (англ. Information Age) принято считать 1991 год, когда, согласно анализу американского экономиста Томаса Стюарта, расходы американских компаний на приобретение информационных технологий ($112 млрд.) превысили расходы на приобретение промышленного оборудования ($107 млрд.).[23] Тогда же в 1991 г. (после проведения операции «Буря в пустыне» в Ираке) возрастание роли информации, как важнейшего военно-политического ресурса, привело к официальному признанию ведущими государствами мира «информационных войн» (англ. Information warfare), цель которых – сделать потенциального противника зависимым в плане собственной информационной самодостаточности.
Экономические, социальные и культурные предпосылки перехода к «информационному обществу» в ряде стран, и в том числе в России, стали предметом исследований российских обществоведов.[24] Важную роль в популяризации данной темы сыграли опубликованные в переводе на русский язык классические монографии идеологов «информационного общества» Е. Масуда и Э. Тоффлера.[25]
Проблема преодоления информационно-технологической отсталости СССР, как фактор-причина политики «перестройки» и «гласности», нашла отражение в ряде обобщающих работ по истории советского и постсоветского общества.[26] Таким образом, прежняя недооценка влияния информационно-коммуникационных технологий на изменение общественных отношений сменяется убеждением в том, что:
• технологии – главный движитель социальной динамики;
• информационные технологии – условие, стимул и качество роста «информационного общества»;
• объем информационных технологических новаций должен привести к какому-то глобальному социальному переустройству, ибо его воздействие на исторически сложившиеся социумы значительно;
• компьютерные (цифровые) технологии для всех социумов – то же самое, чем была механизация для первой промышленной революции.
Ирония истории состоит в том, что именно в СССР информатика впервые в мире получила признание, как предмет науки и практический способ ускорения развития общественных производительных сил. В 1962 г. директор Института проблем передачи информации АН СССР академик А. А. Харкевич констатировал: