– Мне это не интересно, – «равнодушно» ответила я, чувствуя, как ноги врастают в пол.
– Интересно, – поправил Клим. – А теперь еще и стало важным.
– Нет, – мотнула я головой.
– Да.
– Нет.
– Анастасия, – произнес Клим с ироничным укором.
– Я не разбираюсь в картинах.
– Сегодня я ее куплю.
– Вы не сможете.
– Полагаешь, меня победит Старуха?
Глупо было изображать удивление и спрашивать: «Каким образом вам стали известны планы Эдиты Павловны?» Он знал. Просто знал, и все.
– Да.
– Почему же?
– У нее гораздо больше денег, – честно ответила я.
– Именно потому она ее сегодня не купит. Тебе нужно чаще бывать на аукционах – это театр, где особым удовольствием является наблюдение за людьми.
– Меня ждет бабушка, – повторила я, не желая участвовать в очередной игре Шелаева.
– Подождет, – с легкостью заверил он. – Анастасия, как же я люблю, когда ты предаешь Дом Ланье. Ты делаешь это так естественно и честно, чего по сути не может быть, что каждый раз я восхищаюсь тобой.
– Вы что-то путаете, – небрежно ответила я. – Предательство – не моя стихия.
Клим вновь засмеялся и сунул левую руку в карман брюк.
– Маленькая девчонка, – мягко произнес он. – Маленькая упертая девчонка, носящая фамилию Ланье.
«Я не должна его слушать», – как заклинание повторила я, но по моим венам уже текла отрава… Клим сделал так, что теперь я точно знала: он планирует купить «Коричневый Париж». Шелаев специально дал мне понять, что сегодня по каким-то причинам картина достанется ему. «Еще секунда, и я наверняка узнаю дальнейший ход событий…»
– Я никого не собираюсь предавать, зачем вы все это говорите? – спросила я, к сожалению зная ответ.
– Теперь ты, как хорошая внучка, должна предупредить бабушку. Но ты ведь этого не сделаешь, Анастасия? Правда? – спросил он весело и добавил: – Ты не предупредишь Эдиту Павловну, потому что не на ее стороне. – На лице Клима появилась… нежность. Невозможная, невероятная нежность, которой раньше я не видела. Появилась и исчезла. – Сегодня ты на моей стороне, Анастасия.
Он подчеркнул последние слова. Подчеркнул, развернулся и пошел в зал. Теперь я уж точно не нуждалась в прохладном воздухе – мне не было душно, я чувствовала холод и… острое желание убить Клима Шелаева. Впрочем, не в первый раз!