Его звали Сэм и его английский акцент, который вибрировал в приобретенных с годами квебекских выражениях, вызывал в нем самом заразительный смех. Тогда все видели его большие белые зубы, которые поразительно контрастировали с чернотой его кожи.
Можно сказать, что серп луны сиял очень часто в небе этими ночами.
Сэм практически постоянно держал контрабас в руках, словно речь шла о длинной трости, которая его поддерживала; потом, как если бы ему нужно было взять дыхание, он внезапно останавливался в самой середине фразы и играл несколько нот прежде, чем продолжить свою мысль.
Совсем молодым он научился играть у своего отца, который сам был контрабасистом, прежде чем его талант привел его в самые лучшие оркестры, везде понемногу, по всему миру. В конце концов, он обосновался в Монреале, утверждая, что время его не спеша догоняет и что женщины здесь необыкновенно красивы.
Сэм горячо любил этот город, который представлялся ему маленьким Нью-Йорком, его родным городом. Тем не менее, чувствовалось едва заметное дыхание ностальгии в его голосе, когда он им описывал очень детально этот огромный город, уникальный в его понимании.
Он им часто объяснял, что Нью-Йорк был, в своем роде, выдающимся космополитом, и ни одно место в мире не могло сравниться с Центральным парком, местом, которое Рафаэль воображал себе как огромные феерические джунгли. Сэм рассказывал с восторгом мельчайшие забавные истории о различных кварталах, где он жил, анекдоты, которые всегда превращались в загадочные истории для детей.
Гринвич, маленькая Италия, Сохо звучали как невероятные обещания для Рафаэля. Он был зачарован рассказами этого человека, который говорил такой же эмоциональностью, как и импровизировал на контрабасе.
Между тем, Нью-Йорк слишком сильно изменился, чтобы мечтать о том, чтобы провести там остаток дней. Он предпочитал адаптироваться к спокойствию Монреаля.
На протяжении своей карьеры, старый Сэм играл с самыми великими джазовыми музыкантами. Все эти имена, которые он воскрешал в памяти, звучали как сокровища для Рафаэля. Более того, квартира Сэма была заполнена сувенирами, постоянно порождавшими все новые и новые серии историй, которые тот вновь рассказывал с большим воодушевлением.
Для Рафаэля это место быстро стало наиболее вдохновляющим из пещер Али-Бабы ровно до того дня, когда эта магия прервалась неимоверным желанием обжоры услышать, как тот играет на фортепиано…