– Я не боярыня Морозова, – бросилась на меня, дико вытаращив глаза.
Теперь поступаю проще. Спрашиваю, каким хочет видеть себя клиент. Посоветуешься, и все на мази.
Обратилась ко мне женщина средних лет. Бедняга собрала на своем лице худшие черты: глаз не видно, рот без губ, выдвинут совковой лопатой подбородок. И все это на тонкой сгибающейся, как шланг, шее.
– Надо добавить краски, и тогда сойдете за дочку Бабы-Яги, – я нарисовал вполне приятную женщину, выглядывающую из избушки на курьих ножках.
Символика не помешала. И пусть желающие домысливают. Проще, конечно, подчеркивать у клиента его особенности: опущенное веко, лоб, напоминающий стиральную доску, или, как в моем случае: у человека не было ни волос на голове, ни ресниц, ни бровей. Я сделал его похожим на земной шар. Сколько у него было радости. Домыслил рисунок, наверное, и запел: «Я шар земной, я пуп земли», скорее всего, был поэтом.
Однажды, я не поверил своим глазам, передо мной предстали мастера по улыбкам от Пушкина.
– Привет, коллега! Видим, с Крыловым на дружеской ноге. Можешь изобразить нас на его фоне?
Я нарисовал их в образе трех сестриц из пушкинской сказки о царе Салтане. А подслушивал их сам дедушка Крылов.
Скривились девы и охотно бы сбросили меня в море, но рисунок взяли. Испугались: напишет еще дед про них басню. Разве узнаешь, что у него в бронзовой голове? Некоторые смельчаки уже связывались по Интернету с миром усопших.
Опять тут встали, будут час разговаривать, несмотря на тяжелые сумки. Вон, из одной голова толстолобика торчит. Надо его стащить. Не для себя, для кошек. Закормили меня в ресторане, и теперь, чтобы поднять аппетит, лакаю у стойки водку. Потом не слезаю с рук барышень, которые позволяют мне многое. Особенно три из них, с внешностью бритых кошек. Такое уж у меня сравнение. К их столу не подходил никто, кроме хромого официанта. Почему, спросите, хромого? Так называется ресторан. Одна из дев любит иглотерапию, благо когти мои не затупились. Вторая прижимает меня к груди, как ребенка, своего у нее нет, откуда?! Третья хихикает, поощряя мои котячьи вольности. А если перебирают, я ретируюсь: что делать с троими-то. Словом, живу, как у Христа за пазухой, своих кошек кормлю. Приношу им со столов остатки пищи. Сырую рыбу вытаскиваю из сумок.