В начале 1850-х годов Уильям Стэнли Джевонс поступил в Университетский колледж Лондона, учебное заведение, где также учился Иеремия Бентам. Это дало ему возможность посещать также лекции известного унитарианина Джеймса Мартино, утилитариста, преподававшего курс «ментальной философии». В 1850-е годы у английской философии появились некоторые новые черты, в чем-то схожие с идеями Фехнера, работающего в это время в Лейпциге. Применение самоанализа, учения о внутреннем мире разума, получило распространение в середине XIX века, особенно после публикации в 1855 году работы Александра Бэна «Чувства и интеллект». Влияние Иеремии Бентама на эту традицию было также велико, но речь идет в первую очередь о влиянии Бентама-философа, склонного к абстрактному теоретизированию, который создал теории удовольствия, а не Бентама-технократа, который поддерживал устои использования технических устройств. С его унитарианскими и индустриальными взглядами Уильям Стэнли Джевонс был больше склонен к геометрической механике. Он не был против психологии, но к этой науке нельзя было подойти с математической точки зрения.
Джевонс планировал провести еще много времени в Университетском колледже, однако в 1853 году у его семьи возникли финансовые трудности, и его отец потребовал, чтобы он отправился в Сидней, в Австралию, работать ювелиром. Эта деятельность предполагала использование точных инструментов и шкал для оценки качества и веса золота, так что в силу умения Джевонса работать с приборами она пришлась ему по душе. Работа ювелира требовала применения математических знаний к физическому миру, и Джевонс видел в ней возвращение к своему детскому хобби, когда он любил играть с балансировочными приборами. Правда, не только это повлияло на дальнейшую интеллектуальную карьеру Джевонса – немаловажную роль здесь играли и деньги. Интересный факт: почти в то же время Фехнер начал свои опыты с поднятием тяжестей, чтобы изучить математическое отношение между физическими объектами и психическими ощущениями, тогда как на расстоянии в 10 000 миль от него Джевонс делал нечто похожее, стремясь, однако, определить денежную стоимость драгоценного металла. Если бы между тремя вещами – разумом, удовольствием и деньгами – можно было бы обнаружить какую-то математическую зависимость, то наше понимание рыночной экономики стало бы более глубоким.