Дальше со мной произошло что-то невероятное. Я, как будто была не я, я ничего не чувствовала. Я будто летала по квартире и смотрела на себя, на спящую Настеньку в спальне родителей, на лежащего ничком на полу Антона в кухне с перевязанными за спиной руками, на уебков и ничего не чувствовала. Я, как будто умерла и мое тело осталось в комнате. У меня только тихо стучало где-то в голове: «На-с-те-нь-ка… На-с-те-нь-ка… На-с-те-нь-ка…» Потом я сказала тому, что орал: «Перестань говорить на болгарском! Я че не слышу, что ты – русский» Он меня ударил по лицу. Мне не было больно. Я подумала, что они нас убьют. У меня только продолжало стучать На-с-те-нь-ка.
Я сказала, что деньги в диске на полке. Уебок, с открытым лицом, стал вытряхивать диски с полки. «Какой диск?» – уже по-русски заорал он. «Род Стюарт». Он схватил деньги. Там было тысяча семьсот долларов. «Все!», – закричал он. Тот, кто меня держал, с ножом достал ленту и заклеил мне рот. Дальше они стали шарить по квартире и взяли только золото и серебро из шкатулки, что стояла в спальне родителей. Они сорвали с нас обручальные кольца. Кольцо Антона не срывалось и ему плюнули на палец, чтобы кольцо снять.
Я не буду описывать что нам пришлось пережить потом – полиция, отпечатки пальцев, скорая помощь, показания. Их не нашли. Когда уже все пришли в себя, я увидела в ушах грузинские бриллианты. Нет, у меня были очень короткие волосы тогда. Почему-то бриллианты не заметили. Права была грузинка. Они выбрали меня.
Сижу на облезлой скамейке в парке, вытянув ноги и пялюсь на распускающиеся деревья.
«Ты обещал в субботу отвезти нас к родителям», – говорит молодая женщина с обидной складкой на лбу в бежевом плаще полноватому мужчине. Женщина нервно дергает молнию. Вжик-вжик. «Ты обещал. Они ждут, ты обещал.» Он молчит и пинает правым пыльным ботинком изредка попадающиеся на асфальте сухие ветки. «Ты обещал». Молния дергается, ветки разлетаются. Пара проходит мимо меня и облезлой скамейки, нас не замечая. Настойчивое дергание «вжик-вжик» и «ты обещал» растворяются в весеннем парке.
Дедушка с французским бульдогом. Оба старенькие и одеты не по погоде. Дед в толстой куртке с мехом. Куртка обвисла в плечах. Собака в шерстяном свитере. Собака утыкается в мои вытянутые ноги и оставляет мокрое пятно на джинсах. «Буч, не приставай! Простите, он любит людей. Он – хороший». Буч сопит и виляет лениво хвостом. Я глажу шершавый бок Буча под шерстяным свитером и говорю ему «Буч, хороший.» «Старые мы, потому тепло одеваемся», говорит дедушка «Ну все, Буч, пошли!» Я прощаюсь с дедушкой и Бучем.