Я предложил нам всем троим встретиться.
Сказали, что идея хорошая, как-нибудь подумают.
Я уже знаю, что это значит.
Никогда.
А надо что-то делать. Что-то. Нет, жизнью рисковать, чтобы друг друга спасали – это не выход, этот номер у нас не пройдет.
Я его нашел.
Этого.
Который три икса семьдесят семь.
Он, оказывается, в Казахстане живет.
Я до него доехал.
Он, оказывается, на инвалидной коляске. Дом у него большой, то есть, не его дом, там раньше большая семья жила, а этот под ником три икса какой-то там родственник хозяина. В доме все исчезли, когда всё случилось, а этот, под ником, остался.
Он сказал, что он Харитон.
Правда или нет, не знаю.
– Да что ты, в самом деле, сказал бы сразу, что у тебя с ногами того, мы бы с Андреем приехали, чего ты тут сам по себе кочевряжишься…
Это я уже.
Стали думать, что нам делать.
Как в рай попасть.
Сделать, чтобы кто-то из нас в беду попал, а мы спасли – не вариант, там разберутся, что мы обманули…
Дворцы или храмы какие-нибудь восстанавливать – тоже не вариант, кому они нужны, дворцы и храмы.
За зверушками какими ухаживать, так зверушек не осталось уже. Кстати. Да. Зверушек не осталось. Ушли куда-то. Ушли.
Что еще…
Не знаю, что еще.
– А ничего.
Это Харитон говорит.
– А ничего.
Смотрю на него, не понимаю:
– И… что делать прикажешь?
– Жить.
– Жить? Здесь?
– Ну да. Еще людей найдем… землю распашем… жить будем…
А потом Харитон исчез.
Ну, не Харитон, не знаю, как его на самом деле звали.
Интересно, куда…
Сегодня я понял, что нас осталось двое.
В пещере.
Вчера еще надеялся на что-то, ну мало ли, может, затесался кто.
А сегодня понял окончательно.
Нас два человека осталось.
Остались. Не знаю, как правильно.
Почему-то меня уже не волнует, сколько осталось людей. Меня волнует, сколько осталось воздуха.
А воздуха осталось мало.
Я это чувствую.
В пещере.
В пещере…
Ну да, я называю наш мир пещерой.
Хотя я помню время, когда он еще не был пещерой.
Помню.
Тогда он назывался Пан. Что значит – всё.
Если встать на перекрестке и поднять голову, можно увидеть луну высоко над головой.
Если посмотреть вбок, можно увидеть, как поднимаются во все стороны от тебя стенки огромного шара, внутри которого тянутся дома, дома, дома.
Только поднять голову не получится.
Потому что на перекрёстке поток машин.
Движение плотное.
Было.
Теперь нет.
Теперь там вообще ничего нет.