– Так лето же…
– Это здесь лето… а ночью-то зима…
Следователь смотрит на меня:
– Когда вы в последний раз видели мастера?
– Ночью.
Я спрашиваю, «когда», а не «где».
Отчаянно повторяю:
– Ночью.
– Что с ним случилось?
– Он ушел в ночь.
Следователь вскидывает брови:
– И?
– И… не вернулся. Ну как… кто-то до половины ночи в ночь идет, а кто-то совсем в ночь уходит…
Следователь разводит руками:
– Слушайте… это… вы мне можете объяснить, что такое эта ваша… ночь?
– Ну вот, на Земле полярные ночи бывают?
– Бывают.
– А вот у нас есть участок на планете, где никогда солнца не бывает.
– Да ну?
– Ну да. Вот это и есть ночь.
– И… что вы там ищете?
– А вот этого я вам сказать не могу…
– А что так?
– Коммерческая тайна, вот так.
– И что… часто с ночи не возвращаются?
– Так каждый раз кто-нибудь не вернется…
– А чего не запретят в ночь ходить?
– Ну… значит, так начальству надо… чтобы ходили…
Следователь прощается со мной.
На меня надевают наручники, уводят в камеру.
Нет, меня ни в чем не обвиняют.
Я не виноват ни в чем.
Просто так заведено, кто в ночь ходит, того по камерам держат.
Чтобы не сбежали.
А то кому же в ночь ходить…
– Ну что… кто в ночь пойдет?
Это мастер спрашивает.
Новый мастер.
Старого уже нет.
Старый в ночь ушел.
Это он просто так спрашивает – кто пойдет, ясное дело, что пойдут все.
Так заведено.
Смотрю на работников, думаю, кто сегодня не вернется.
Мастер говорит, куда мы идем.
Понимаю, что не вернемся мы все.
Пытаюсь что-то возразить, что ничего мы из ночи не принесем, пропадем же…
Мастер повторяет приказ.
Осторожно спрашиваю:
– А… зачем туда идти? Кто велел?
– Как кто… хозяин велел.
– А хозяин у нас кто?
– Ну… как кто…
– А ничего, что хозяин комбината – мой дядюшка, который позавчера умер?
– И?
– И. Вы завещание-то его посмотрите…
Мастер смотрит завещание.
Кланяется мне – новому хозяину.
Снимаю с работников кандалы, цепи, оковы, открываю камеры.
Что-то еще.
А.
Ну да.
Иду в сторону ночи, ночь прислушивается, недовольно фыркает.
Снимаю с ночи длинную цепь.
Ночь расправляет крылья, летит в темноту.