Вчера начал дуть сырой северо-западный, точнее сказать, дующий с севера на запад ветер, сделав пребывание на палубе невыносимым. Мы начали коротать время за игрой в карты. Сегодня ближе к обеду мы увидели маяк Готланда. Когда мы покинули финский залив, пустота стала еще более зияющей. Даже чтение здесь как будто не доставляет прежнего удовольствия. Человек в пути ко многому привыкает. Мало кому в нашем государстве доводилось решать столь же сложные задачи, какие решал я. Каждый день по шестнадцать часов на работе, включая чтение различных ежедневных сводок и книг. Всякий раз, когда градус ответственности снижался, я ловил себя на мысли, что мне нечем себя занять. Сейчас же я пребываю не то, чтобы в неге, но все же в праздности, и целиком обязан этим моему морскому путешествию.
Были бы у нас газеты, они бы нас оживили, не то, что эти мертвые книги. Они таки наводят меня на мысли.
Старое и новое время, сервилизм и радикализм, аристократизм и либерализм, мечты о неповторении, надежды на неосуществление, грезы юности, скептицизм возраста, как же все это смешалось в мире в наши дни! Впрочем, так всегда и было. Инстинкт повиновения и стремление возвыситься, тяга к власти и ожесточенное сопротивление, вера в идеалы и сомнение в лучшем будущем – вот элементы, заставляющие человеческое общество стремиться то к порядку, то к хаосу. Из эпохи в эпоху это движение отличается лишь формой, цветом и предметом противоречий. И в любую из этих эпох человечество словно заковано в оковы своего времени, неважно прошлого или настоящего. Лишь немногим, очень немногим удается заглянуть поверх непроницаемой завесы современности, как это удалось, к примеру, Эразму Роттердамскому в эпоху реформации.