, обменять на хорошую одежду, даже нанять исполнителя, оплатив преступление. Если до усиления режима разрешалась игра на гитаре в спальной секции, то теперь музыканту дозволялось собирать людей только в красном уголке под присмотром завхоза или начальника отряда. По периметру зоны, с внешней стороны возвели высокий четырехметровый забор с натянутой поверху металлической сеткой. От такой меры в большей степени страдали «перекидчики». Они не могли, как бывало раньше, переговариваться с людьми за забором и с легкостью бросать запрещенные предметы.
В лагере разгуливали толпы активистов, которым администрация позволила следить за порядком. Ходить поодиночке они боялись, была вероятность получить чем-нибудь тяжелым по голове или нарваться на дерзкого зэка с заточкой в руке. Не желающих подчиниться новому порядку ждало водворение в ШИЗО3, а при неоднократном нарушении режима, «спускали в трюм» – БУР4. Самых рьяных, отрицающих правила, судили и отправляли в тюрьмы закрытого типа. Кто не хотел мириться с внутренним распорядком, брались за ножи и нападали на завхозов и активистов. Кое-кого из отрицающих, администрация специально провоцировала на серьезное преступление. Через подставное лицо, смутьяну передавали водку и после принятия, он смело кидался с ножом на активиста. Такие тайные мероприятия были редкостью, но заканчивались они смертью помощника администрации. После кровавого инцидента, против бунтаря возбуждали уголовное дело, и довольно часто суд приговаривал его к высшей мере наказания – расстрелу.
Режим быстро затягивал жесткую петлю вокруг горла заключенных. Никто не мог предположить, что произойдет в зоне на следующий день: то ли администрация еще сильнее затянет гайки, то ли какой-нибудь обозленный зэк совершит самосуд над активистом. Но со временем серьезные эксцессы между администрацией колонии и заключенными поутихли и вошли в разряд мелких нарушений режима содержания.
Однажды, вопреки устоявшемуся порядку, зону взволновало событие и произошло оно по вине начальства, категорически не желавшего пойти навстречу молодому парню-заключенному, попросившего отпустить его на похороны своей матери. Все началось с ночного побега…
Стоял май. Закончился длинный трудовой день. Заключенные отдыхали в спальных секциях. После полуночи и съема с работы второй смены, прошло три часа. Ночной дежурный прикорнул у тумбочки. Сквозь дремоту, заслышав множественные шаги, он вскочил со стула и спросонок опешил, увидев офицеров и прапорщиков во главе с ДПНК