Был двенадцатый час ночи. Скоро полночь. Ноль часов, ноль минут, ноль секунд. Это продлится секунду, и отсчет вновь пойдет дальше.
* * *
…Но так же, как и у Семеныча, отсчет времени дальше не пошел. Время ждало, когда Она позволит ему пойти дальше, и покорно стояло на месте. Она. Женщина. Человек. Живое существо.
Она почувствовала, как с того момента, когда на дороге машина сбила кошку, в Ней что-то оборвалось, что-то исчезло. И что-то появилось. Она перестала быть той, которой была до этого неприятного происшествия. Она изменилась. И это изменение было необъяснимым образом связано и с погибшей кошкой, и с тем пьяным мужчиной, который опираясь на столб светофора, смотрел на Нее.
Как только Она это поняла, отсчет времени возобновился. Но это было уже другое, новое время.
* * *
Семеныч почти до рассвета просидел на кухне. Его пальцы скользили по экрану айпада, а в наушниках играла вновь сочиненная им музыка. Семеныч давно ничего не писал, с самого появления Катенка. Он не считал это занятие любимым, он даже не относил его к разряду хобби. Музыка позволяла Семенычу забываться и помогала ему не чувствовать себя. Он забрасывал созданные им композиции почти сразу, как только обрабатывал небрежно спетый вокал и заканчивал аранжировку. До следующего раза, когда вновь тоска или тревога не зазвучат в его душе, и не возникнет мелодия, а к ней наспех не напишутся слова. И появится еще одна недоделанная и выброшенная им песня.
Взглянув на часы, Семеныч отложил айпад в сторону: до рассвета еще было далеко, можно было еще успеть прилечь. Семеныч знал, что эту композицию он вечером обязательно закончит.
Семеныч стал проваливаться в сон, но кто-то коснулся его привычным мокрым носом и мягкой шерстью.
– Катенок?
В комнате Катенка не было, когда Семеныч открыл глаза. Но он ощущал и пушистые лапы, и острые зубы, прикусывающие его безымянный палец на правой руке, и теплую мордашку, уткнувшуюся в его ладонь. Смутная тревога подкралась к сердцу.
И Катенок незамедлительно подтвердила ее:
«Меня больше нет».
– Как это? Ты умерла? Когда? Как? – Семеныч уже ничего не понимал.
«Смерти не существует. Есть переход. Иная форма существования. Семеныч, у меня была другая жизнь до тебя, у меня есть другая жизнь и сейчас. Я все равно не смогла бы с тобой долго находиться. Но я была с тобой ровно столько, сколько тебе это было нужно», – голос Катенка не отдавал грустью. Тон был спокойный, утешающий, обнадеживающий. Как ребенку объясняют труднодоступное его пониманию, боясь напугать, так и Катенок разговаривала с Семенычем. Ласково и любя, как и раньше.