– Дойдем до первого поселения и решим, что к чему, – сказал Кристиан.
Лейан не отрывала от раскинувшегося внизу села восхищенного взгляда. Даже сверху было заметно, что старые деревянные и каменные дома далеко не такие красивые, как в Эндерглиде, да и дворы завалены черте-чем. Но так приветливо зеленела трава и голубел ручей, что на этот простор нельзя было смотреть без удовольствия. Эндерглид был очень красивым, однако в то же время строгим. В отличие от него, здесь витало ощущение свободы. Чинный порядок против совершеннейшего беспорядка. Вместо аккуратно подстриженных садов – буйные заросли, взамен кристально чистого озерца за Главной башней – ручей, в котором и набирали воду, и, несмотря на холод, плескались дети. Лейан улыбнулась про себя, представив, что устроили бы эндерглидским ребятишкам, попробуй они залезть в единственное в Эндерглиде озеро.
– Здесь очень красиво, – сказала она вслух.
– Сраженная духом свободы, Лейан осталась жить в Дилане! – пропел Юан и добавил весело: – А несчастных Розенгельдов за это казнили у Главной башни Эндерглида.
– Не понимаю твоей радости, – сказал Кристиан, – но, в общем, мыслишь правильно.
Лейан поторопилась заверить их, что оставаться здесь ни в коем случае не собирается. Ее восторг уже успел померкнуть: селение было совсем близко, и теперь стало понятно, что жить в таком месте не так уж и здорово. Округа утопала в грязи, прямо по заросшим тропам носились животные, смутно знакомые Лейан по картинкам из книг о Дилане. Раздавались крики – озлобленные беднотой жители то и дело ссорились друг с другом.
Но они моментально смолкли, когда на дороге показались гости из Этериола. Юан плохо помнил начало их первого путешествия, когда ему было всего шесть лет, зато хорошо запечатлел в памяти общее впечатление о людях Дилана до и даже после того, как король Роланд принял их в свою армию. Они с Кристианом и Балианом были вооружены, и потому с ними по большей части избегали конфликтовать, но в целом все относились к ним несерьезно и с огромным подозрением: для здешних людей они были всего лишь странно одетыми детьми, которых могли использовать власти врага. Но теперь все обстояло по-другому, во многом благодаря Кристиану. Его величественный воинский облик внушал людям чувство благоговейного ужаса. И Кристиан слишком хорошо помнил прошлые приключения, чтобы терять это преимущество. Его лицо было непроницаемо, а взгляд холоден и даже жесток.