На следующее утро он, как и было велено Тристаном, снова пришел к Рейте, но буквально следом за ним явился Рэвенлир со своим сыном Архаилом. Настроение прославленного воина Эндерглида не предвещало никому из его собеседников ничего хорошего, так что Эксентар со всеобщего позволения решил убраться подобру-поздорову.
Едва дверь за ним закрылась, Рэвенлир впился в Рейту таким испытывающим взглядом, что ей стало немного не по себе. Сначала он удивил ее – Рэвенлир был так не похож на градеронских воинов, да и эндерглидских тоже. С мечом, но без формы, в обычной одежде вид у него был небрежный. Однако стоило ему посмотреть на Рейту, и ей сразу стало понятно, что этот человек имеет и силу, и высокое положение. Его восьмилетний сын, хрупкий мальчик с вьющимися светлыми волосами, которые делали его облик ангелоподобным, тоже смотрел на Рейту, но с интересом. Он ничего не сказал, только очень вежливо кивнул. Пугающе бледное лицо выдавало его неважное состояние.
– Это мой сын, Архаил, – отрывисто сказал Рэвенлир. – Если… – он осекся, но через мгновение продолжил, с видимым усилием сменив тон: – Если вы чем-нибудь можете помочь…
– Постараюсь, – спокойно проговорила Рейта, изучающе глядя на мальчика. – В чем дело?
Рэвенлир коротко рассказал ей о болезни, начавшейся около полутора лет назад как обычная простуда и приведшей к таким тяжелым последствиям. Когда он закончил, Рейта осторожно положила ладонь на шею мальчика, и ее пальцы тут же полыхнули синим свечением. Рэвенлир неотрывно следил за сыном, готовый вмешаться в любой момент, но Архаил был совершенно спокоен. Он по-прежнему то с интересом смотрел на Рейту, то опускал глаза, чтобы увидеть свечение. Архаил учился у Тристана медицине, и ему было очень любопытно, как действует настоящий градеронский целитель. Но пока он не обнаружил ничего нового: точно так же действовал и Тристан, проверяя пациента на предмет болезни.
– Он совсем не говорит? – спросила Рейта Рэвенлира.
– Говорит, – ответил он немного резче, чем следовало.
Архаил расстроено потупился – он знал, что такой тон у отца появляется всякий раз, когда кто-то предполагает, что его сын нем. Архаил понимал, что такая перспектива для него недопустима, и очень страдал от того, что его молчание так расстраивает родителей.
– В таком случае, мне придется попросить его что-нибудь сказать.