– А поговорить не пробовала? – скептично поинтересовалась я.
– Разговоры, – фыркнула Ана. – Они для слабаков. Настоящая любовь – в преданности. И в молчании. В молчаливой преданности, – оскалилась она и пошла вперёд.
Я едва успела скрыть своё удивление и мудро… промолчала. Услышать от Аны про настоящую любовь – было верхом странностей даже в нашем зоопарке.
Но, как ни странно, её речи были мне знакомы: Кир мыслил так же. Раньше. А сейчас… сейчас я уже не была уверена – смогу ли догадаться, что творится у него в голове.
– Это была самая долгая неделя, – протянула я, подходя к комнате Саши.
– И хвала небесам, она подошла к концу, – Лена нагнала нас и перешла на шёпот: – Тебя усыпить или сама?..
– Сама. Я устала так, что вырублюсь, едва коснувшись головой подушки, – негромко сказала я. – Но вы уверены, что это сработает? Раньше я никогда не подстраивалась под её силу на ходу… А сейчас Саша спит уже несколько часов…
– Вот и проверим, – замахала на меня руками Ана.
– Мне кажется, или ты получаешь от этого особое удовольствие? – подняв бровь, спросила я.
– Конечно не кажется, – криво усмехнулась Ана. – А теперь иди, смотри будущее; и постарайся запомнить побольше ключевых моментов, чтобы мы не тратили драгоценное время на попытки понять, что – как – и откуда!
– Ты так говоришь, как будто у меня пульт-контроллер в штанах завалялся, – поморщилась я. – Всё! Сгиньте! Раз уж решили попотчевать меня кошмарами в день моего возвращения, то нечего строить из себя заботливых сестричек! – и я скрылась за дверью спальни, тут же закрывая её за собой.
Спокойный сон… ха – покой нам только снился…
И опять – ха…
Мои сны в этой комнате никогда не были спокойными и умиротворёнными. К сожалению, это не моя история…
И, тяжко вздохнув и с какой-то тоской подумав о сне в гостинице рядом со штабом, я забралась на кровать Майи, прикрыла глаза, даже не снимая с себя домашней одежды, и тут же уплыла в глубокий сон…
* * *
Темноволосый мальчик лет шести сидел на полу, спрятавшись за высокой кроватью, и лишь крепче сжимал зубы всякий раз, когда дверь сотрясалась от удара. Уже десять, кажется, на этот раз – всё.
И впрямь – не прошло и минуты, как за стеной раздались тяжёлые шаги, а тишину разорвал разгневанный не то рык, не то вопль:
– Чёртов сучёныш!.. Доберусь до тебя!.. В следующий раз… – голос становился всё тише, по мере удаления шагов, и мальчик осторожно поднялся из своего убежища.