Закинув неполную канистру керосина на нехитрый скарб, Мирошниченко, достав из соломы молоток, подошел к парнишке, прибивающему кривыми гвоздями доски в сарае. Он ловко орудовал большим голышом, выправлял гвоздь, брал доску и в три удара загонял его по самую шляпку.
– Держи, хлопец, мамке спасибо за солому и ночлег. Лошаденки-то совсем исхудали.
– Спасибо, дяденька, – взяв молоток, обрадовался мальчик. Тот казался топором в его худенькой руке.
Женщина лет сорока, выйдя из покосившейся избушки, прокричала вслед удаляющейся телеге:
– Бейте супостата, гоните с земли родимой…
Стройников посмотрел в сторону деревни – уродливыми изваяниями выделялись на снегу обгоревшие печи. Всего год назад здесь были фашисты.
Решив срезать полдороги лесом, упряжка, обогнув бурелом, проехала мимо сожженных остовов танков и автомобилей, стащенных с дороги тягачами. Словно на кладбище, белели закопченные кресты. За дружеской беседой время летело быстро. Смеркалось. По расчетам Михася оставалось чуть меньше пяти верст до нашего поста в одной из деревень, где можно остановиться на ночлег, а там и до Гомеля рукой подать.
Треснули надломившиеся ветви у дороги, Михась, придержав лошадей, остановил телегу.
– Спокойно, ребята, проверка документов, – заговорил один из приближающихся к ним солдат.
Их было двое. Сапоги по щиколотку в лесной тягучей грязи с хвойными иглами вперемешку. Перепачканные бушлаты, небрежно нахлобученные шапки. У одного за спиной болталась трехлинейка, за поясом – наган. Второй держал ППШ наперевес.
– Кто старший? – приказным тоном спросил высокий солдат с ППШ.
– Старшина Мирошниченко, – гуторил Михась, – везу хлопцев с медсанбату, полк наш в Гомеле стоит. А вы, собственно, кто будете? – обратив внимание на солдатские петлицы, спросил бдительный Михась.
Без погон и отличительных знаков, ни офицера в патруле, форма поношенная. Сам Мирошниченко уже полгода носил погоны старшины, недавно введенные приказом НКО.
– СМЕРШ, – махнув перед носом красной корочкой, сказал боец. – Слезай с телеги, а ты, усатый, сымай Шмайсер!
– Это не Шмайсер, вы… – хотел, было, вмешаться в диалог Николай.
«Это же не контрразведка! Михась, не клади автомат!» – мысленно закричал он.
Словно читая его мысли, Мирошниченко, поглаживая усы, чуть кивнул приятелю и положил автомат на телегу. Он знал, что кроме него никто не вооружен. Товарищи отошли от телеги, и незваный гость начал перебирать скудный скарб, то и дело откладывая что-то себе в вещь-мешок. Четверка фактически была под прицелом автомата, делая вид, что не целится в них, солдат встал левым боком.