Русская постмарксистская школа философской и методологической мысли (А. Зиновьев, Г. Щедровицкий, Д. Зильберман, В. Лефевр, М. Петров и др.), ставшая одновременно и пионерской мировой школой постнаучного мышления, выходящего за пределы натурализма науки (который лежит в основании в том числе евро-американского расизма), учредила теоретические основания преодоления социокультурного сциентизма.
Человек – не Бог, не субъект, независимый от мира и потому способный наблюдать мир и властвовать над ним. Человек также и не объект, подлежащий исследованию как часть, элемент мира, и подчиненный власти, основанной на знании о нем. Человек – деятель, и его мир – это мир деятельности, которому он сам и принадлежит. Деятельность человеко-размерна (категория, введенная М. Петровым). Именно русский деятельностный подход открывает перспективы развития теории содержательной, проектной экономики в противовес формальному (неолиберальному) экономизму, обслуживающему американский финансовый «насос».
С другой стороны, именно Россия сейчас находится в той точке цикла исторического развития, где необходимо, лишив научное знание об обществе его самоучрежденной позиции высшей власти, использовать его тем не менее в комплексе с социальным знанием, основанным на культуре, традиции и истории. И сделать это нужно практически. Тут лежат все наши действительные преимущества перед государством-проектом США в нашем неизбежном историческом состязании.
СССР не стал развивать свое научное основание власти, заменив его светской религией, что привело СССР к краху. Но и США идут тем же путем. Знаниевая база власти – принципиально непубличная в США, в отличие от СССР, – так же вытесняется структурами религиозного сознания, исповедующего светскую веру в демократию. Диктатура социально-гуманитарной науки неизбежно прерывается проблематизацией (фальсификацией по К. Попперу) научного знания, если оно, конечно, все еще действительно научно. На помощь приходит идеология (по тому же К. Попперу), представления, опровергнуть которые невозможно.
Положить знание в основание власти – и тем самым нормировать власть мышлением – потребовал уже Платон. В этом, собственно, и заключалась идея и социальный проект, – который мы, вслед за Платоном, называем «государством», – реализованный в ходе европейской истории и вошедший в фазу кризиса в Новое время. Но у Платона речь не шла о том специфическом знании, которое сегодня уверенно идентифицируется как научное, основанное на противопоставлении субъекта и объекта. Комплекс знания в основании власти как государства должен включать в себя разнообразный исторический и социокультурный опыт.