«Это не смерть?» – спросила половинка Саттона.
«Ты первый, кто пришел к нам, – сказала судьба. – Мы не можем позволить тебе умереть. Мы вернем тебе тело, но до той поры ты будешь жить со мной. Ты будешь частью меня. Так и должно быть, потому что раньше я была частью тебя».
«Вы не хотели пропускать меня, – сказал Саттон. – Вы устроили экран, чтобы я не попал к вам».
«Нам нужен был один, – сказала судьба. – Только один. Ты. Других не будет».
«А экран?»
«Он был запрограммирован на разум определенного типа, – ответила судьба. – Такой, какой был нам нужен».
«Но вы не спасли меня от смерти!»
«Ты должен был погибнуть. Если бы ты не погиб и не стал бы одним из нас, ты так бы ничего и не понял. Пока ты пребывал в теле, мы не могли приблизиться к тебе. Ты должен был умереть, чтобы освободиться, а я… я взяла тебя и сделала частью себя, чтобы ты понял все».
«Но я не понимаю!» – сказал Саттон.
«Поймешь, – ответила судьба. – Поймешь».
И я понял, вспоминал Саттон.
Он вздрогнул и мысленно преклонился перед неведомым величием судьбы… величием миллиардов и миллиардов судеб, соответствующих числу жизней в Галактике…
Судьба родилась миллион лет назад, и тогда беспомощное и уязвимое существо вдруг остановилось и подняло с земли сломанную палку. Судьба пошевелилась – и существо ударило камнем о камень. Встала на ноги – и появились лук и стрелы. Пошла – и родилось колесо…
Судьба шепнула что-то – и другое существо вылезло из воды на сушу. Прошли годы – его плавники превратились в ноги, жабры – в ноздри.
Настало время Галактике узнать о Судьбе.
Симбиотические абстракции, паразиты… Называйте как хотите. Это судьбы.
Если они паразиты – они полезные паразиты, готовые отдать больше, чем взяли. Для себя им нужно только ощущение жизни, чувство бытия. Ведь многие из существ, с которыми они жили, были, мягко говоря, не очень умны. Дождевые черви, к примеру.
Но благодаря судьбе дождевой червь в один прекрасный день может стать чем-то большим, даже великим. И ничтожные микробы могут подняться на один уровень с человеком. Потому что любое существо, которое двигалось и жило, быстро или медленно, в каком угодно мире, жило не само по себе. Всегда вдвоем. Тварь и ее личная, собственная судьба.
Иногда судьба останавливала и страховала, а иногда – нет. Но там, где была судьба, была надежда. Судьба и была надеждой. Везде и всюду.