— Да,
стонал! — подтвердил Олег, — и да, кончил! Потому что у нас мужиков всё так
устроено! Если долго тереть член, то мы в итоге кончаем. Но ты то где была в
это время?
— Как
где? А куда ты пихал свой член?
— Вот
не знаю куда, не было понятно! В резиновую бабу какую-то! Сунул, вынул, будто
сам с собой. Лежишь, глазами хлопаешь. Не стонешь, не дышишь тяжело, губки не
закусываешь. Как же так-то? Сухая, как резиновый шланг, если б не чёртов
лубрикант, вообще бы мозоль натёр к чёртовой бабушке!
— Ну
не умею я стонать, как эти проститутки в твоих фильмах, что теперь делать?
— Как
в фильмах и не надо! Я тебе их для примера показал, чтобы ты хоть что-то
сделала, а не в потолок глядела, пока я тружусь в поте лица, чтобы хотя бы
возбудить тебя.
— А
что надо было сделать? Отсосать тебе? Взять в рот твой… — она указала на его
белые, вообще не эротичные труселя.
— Это
называется минет, — уточнил он, поджав губы, — и нет, о таком я и не мечтаю!
— Тогда
зачем показывал? — Света села за стол и сделала несколько глотков чая, чтобы
успокоиться и согреться. От этого скандала ещё и есть захотелось, какую-нибудь
большую шоколадку с орешками или торт.
— Чтобы
ты увидела, как девушкам это нравится. Смотрела же как глаза закрывают,
облизывают, будто он вкусная конфета. Ты же любишь конфеты.
— Фу!
— откликнулась она, — он же не конфета, это как палец пососать. Какое может
быть удовольствие?
— Какое
какое? Сексуальное! Мне было бы приятно, а тебе от этого тоже. Это же дорога с
двусторонним движением, Света!
— И
отчего мне, должно быть, приятно? Раз эта двусторонняя дорога ведёт и ко мне.
Как ты грудь мою месишь, будто тесто? Или пальцами в трусах шебуршишь?
— Не
шебуршу, а ласкаю! Ты что же ничего не чувствуешь от этого? Тебе не приятно?
— Нет,
ничего приятного в этом нет. Спину почесать и то удовольствия больше.
Олег
изумлённо вытаращил на неё глаза?
— То
есть в прошлый раз, когда я тебя раздевал и гладил во всех местах, а ты лежала,
люстру разглядывала, это потому что ты вообще ничего не чувствовала?
— Ну…
вроде того, — опустила глаза Света.
— И
когда я засаживаю, тоже ничего не чувствуешь? — напирал он, придвигаясь ещё
ближе и уже пугая её своим напором. Сегодня его жалобы на унылый секс были
страшней обычного и перешли всякие границы.