Надо было как-то начать зарабатывать. Он поступил в Геодезическое управление в Вашингтоне, где принимал участие в составлении топографических карт и их гравировании. За два месяца он научился там основам офортного травления, но на полях досок, где травились карты, у него появились фигурки и пейзажи вполне постороннего характера. Снова пришлось уйти.
На этот раз Уистлер был тверд: он категорически отказался поступать на промышленное паровозостроительное предприятие, где работал клерком его брат, и заявил, что поедет учиться в Париж. Для высокоинтеллектуальной среды американской передовой интеллигенции 1850-х годов XIX века – эпохи, пожалуй, наибольшего ее расцвета – характерно, что это не показалось блажью его родным.
Семья наскребла денег и отправила его туда, положив ему скромную, но верную помощь в 350 долларов в год. Уистлер был счастлив. Его идеалом была тогда «Богема» Мюрже, томик которой он постоянно таскал в кармане.
Неунывающий, веселый, беспечный, полный неистощимых выдумок и проделок, молодой демократически настроенный американец Уистлер очень мало походил на респектабельных юных членов небольшой английской колонии художников, учившихся тогда в Париже. В их лице Уистлер здесь сразу же столкнулся с квинтэссенцией викторианской Англии. Положительные и добропорядочные, плоть от плоти английской буржуазии, будущий академик Пойнтер, будущий музейный деятель Армстронг, Принсеп, рисовальщик Дюморье презрительно сторонились «безрубашечников» – талантливой, но нищей французской братии.
Напротив, Уистлер с наслаждением сразу с головой окунулся в парижскую художественную жизнь. Он не пошел в чопорную Академию, а поступил в студию Глейра, гораздо более свободную, где учились позднее Ренуар и Моне. В сущности, пожалуй, все, что Уистлер запомнил от Глейра, это то, что в основе любых тональных решений должен лежать черный цвет. Существеннее, что мастерская Глейра была средоточием вольномыслия и бунтарства. Естественно, что Уистлер наслаждался этой атмосферой. Но учился он больше в залах Лувра и у самой жизни.
Дюморье – самый способный из остальных англичан[1], ставший потом присяжным карикатуристом консервативного Punch, – позднее оставил нам в известном романе «Трильби» красочное, злое и чуть завистливое описание похождений непутевого товарища своей юности. Правда, наиболее клеветнические и оскорбительные выпады против Уистлера ему пришлось убрать по требованию последнего – они сохранились лишь в первом журнальном издании.