Я поднялась с кровати, заперла дверь на всякий случай, скинула
плащ и снова легла. Голова все еще кружилась, и заснуть удалось с трудом,
несмотря на всю усталость. А снился мне полный бред сумасшедшего. Лесная
поляна, по которой радостно прыгали волкодавы, лорд Агнар, отчитывавший меня, и
почему-то волшебные, но ненормально-толстые бабочки, посыпавшие нас всех сверху
искрящейся пыльцой.
Утро опять наступило внезапно. Горн ревел, сознание не
желало выныривать из омута сна, а тяжелые веки отказывались подниматься. Я
долго растирала лицо руками, прогоняя дрему, потом встала, прошлепала по тканой
дорожке к рукомойнику и умылась холодной водой. Тут же почувствовала себя
бодрее. Камин был еле тёплым, а пальцы на ногах так и норовили поджаться –
тонкий половик не сильно спасал от мороза. Зато холод помог быстро проснуться,
и на кухню я прибежала в прекрасном настроении и полной сил.
Кона, которая вставала тут раньше всех, уже успела сварить
для нас кашу, а мне положила порцию, гораздо большую чем вчера, хотя я
передавать ей слова лорда и не планировала.
– Делов-то, для нас я с вечера горшочек в печь ставлю, –
отмахнулась кухарка. – Другой вопрос – наших воинов накормить, вот тут мне уже
без вашей помощи никак не обойтись.
Я быстренько расправилась с завтраком и принялась за работу.
Чистила, резала, месила тесто, мыла посуду и так по кругу. За разговорами дело
шло быстро, и я даже не заметила, как наступил обед. Нести тяжелый поднос в
кабинет лорду Агнару выпало мне. Обычно он трапезничал в общей зале вместе с
остальными воинами, но сегодня глава миротворцев принимал какого-то чиновника,
а потому обедать они изволили, не отрываясь от дел.
Мне, честно говоря, было все равно, какую именно работу
выполнять, а таскать тяжести я давно привыкла, поэтому к приказу Коны отнеслась
спокойно. Караульные помогли отворить двери, и я вошла в кабинет. Застыла у
порога, ожидая разрешения пройти, и после кивка лорда принялась накрывать на
стол, стоявший у окна.
– У тебя новенькая? – услышала краем уха чужой вопрос, и приторный,
словно переслащенное варенье, тон говорящего окутал вязкой патокой.
– Как видишь, – северянин отозвался холодно. Отчего-то
вопрос чиновника ему не понравился, я почувствовала это нутром.
– Это же дочка Неприступной вдовы? – услышав ненавистное
прозвище мамочки, которым ее называли все местные, я вздрогнула, выпрямила
напряженную спину и постаралась ничем больше не показать, что этот разговор мне
неприятен. Маму действительно так называли в городе за то, что она почти ни с
кем не общалась и не заводила любовника, несмотря на свою притягательную
внешность и на то, что у нас в королевстве так было принято. Каждая вдова
стремилась найти себе защитника, так как одинокой женщине, да еще и с детьми
без посторонней помощи было почти не выжить. А у мамы получалось! За это ее и
презирали все местные, предпочитая силу духа принимать за дурость. – Отдай
девочку мне, я как раз ищу новую горничную для жены. У тебя в замке работа
тяжелая, у меня ей всяко лучше будет, – чиновник говорил так свободно, будто
меня тут и не было вовсе. Или же воспринимал меня за мебель, что более
вероятно.